Обитель духа

Из толпы воинов послышались одобрительные крики: решение Темрика пришлось им по нраву, так как Тулуй считался самым быстрым, самым ловким и самым умелым воином джунгаров, что было неоднократно им доказано. Фактически это была казнь, и казнь справедливая. Однако самому Тулую это пришлось не по душе.

– Это слишком милосердно, – раздраженно бросил он, не рискуя, впрочем, напрямую оспаривать решение хана. – Я убью его прежде, чем он увидит, что станет с остальными!

– Я сказал. – Темрик бесстрастно смотрел на него, и, побагровев от бешенства, Тулуй обернулся на пятках к мальчишке, прошипел:

– Я буду убивать тебя медленно! Я выпущу тебе кишки и растяну их до самой поймы!

Одобрительный рев и улюлюканье были ему ответом. Отогнав лошадей, джунгары окружили юрту широким полукругом, оставляя для поединщиков достаточно свободного пространства. Рыхлый снег под их сапогами мягко поскрипывал, пар от дыхания и предвкушение кровавой забавы повисли в воздухе. Многие из них, не особенно стесняясь, бросали ехидные реплики неподвижно застывшему чужаку:

– Эй, как больше любит твоя девка? Твой труп еще не остынет, когда мы ею займемся!

– А мне рыжие нравятся! Огню в них много!

Темрик внимательно следил за беляком. Тот продолжал мотать головой, словно от невыносимой боли. По знаку Темрика его старый друг Угэдэй бросил меч в снег перед ним, но тот даже не дернулся, продолжал себе покачиваться в своем странном трансе. Темрик удовлетворенно погладил усы: его руки чисты от крови, которая сейчас прольется. Тулуй убьет чужака, и, если есть какое проклятие от его смерти, оно пойдет за Тулуем.

Тулуй, кстати, тоже смотрит на своего «противника» с брезгливой опаской. Но и отступить уже не может – слишком много слов сказал в ярости. Слишком много слов.

– Начинайте! – Темрик махнул рукой и сложил руки лодочкой, призывая духов в свидетели. Всегда, когда это не слишком накладно, следует выказывать набожность и милосердие, – таково поведение настоящего вождя.

Тулуй, пританцовывая, двинулся по кругу – у него была не слишком удобная позиция, и он своим маневром хотел вынудить чужака встать против солнца. Тот, казалось, не осознавал, что происходит, хотя и подобрал меч: стоит себе с отсутствующим видом в самой что ни на есть невыгодной позиции.

И это случилось.

Рассудок вернулся к Илуге, словно он сбросил с плеч гигантскую ношу. Окружающее ударило в него страхом и изумлением: как, почему он оказался с мечом в руке в кругу этих злорадно настороженных людей? Смутно помнилось движение меча, спина, обтянутая овчиной, восторженный вой и затравленный, отчаянный крик Яниры…

Кому из них в голову пришла эта светлая идея – вместо того, чтобы повернуть назад, как они изначально планировали, перейти Уйгуль и углубиться в земли джунгаров? Теперь ничего нельзя изменить и они умрут. И хорошо, если быстро.

Илуге стиснул рукоять чужого меча с мрачным ожесточением. Грань между реальностью и сном стерлась. Он чувствовал над головой чугунную тяжесть неба. Но только человек напротив не внушает ему такого парализующего ужаса. Просто человек с мечом в руке. Он быстрее и сильнее. Он проведет какой-нибудь быстрый удар, а потом Илуге умрет, сразу или немного позже. Но, быть может, если он будет хорошо драться, старый вождь пощадит хотя бы Яниру. Ради этого драться стоило.

Над становищем воцарилась напряженная тишина – даже женщины, поняв, что происходит что-то необычное, начали становиться за спинами воинов. Темрик краем глаза увидел Ахат, протискивающуюся в передний ряд. Он одним из первых заметил перемену в чужаке. И, как ни странно, обрадовался. Как ни крути, не лежало у него сердце к тому, чтобы обошлось вообще без боя. Бой – радость для мужчины, момент, когда, танцуя и смеясь, он приближается к семижды семи воинам, сыновьям Улэгэна, Небесного Хозяина. Настоящий воин брезгует убийством беззащитных.

Тулуй сделал быстрый выпад. Мальчишка метнулся в сторону. Неуклюже, словно бы слишком медленно, – но он все же ушел от удара. Впрочем, Тулуй тоже еще только примеривался, больше хотел страху нагнать. Для него мальчишка был не противник, это ясно с первого взгляда, но Тулуй хотел еще и потешиться. Увидеть страх в зеленых глазах. Они принялись кружить по кругу, выставив вперед мечи и напружинившись. Тулуй сделал несколько выпадов, но не всерьез, – так, для поддержания остроты момента.

Некоторые воины, поняв, в чем дело, поджали губы. Теперь поединщики стояли ближе друг к другу, и Тулуй делал один выпад за другим, стремясь серией ложных и прямых ударов сбить противника с толку и достать его. Пока только задеть, пустить кровь. Мальчишка увертывался, одеревенелость движений, отчетливая поначалу, постепенно уходила – так ведут себя в своем первом поединке.

Они сделали еще два круга: Тулуй нападал, а чужак уходил от удара. Молча. Не обращая никакого внимания на крики, подбадривающие его противника, и возмущенное улюлюканье, когда он в очередной раз уклонялся от меча.