Обитель духа

– Вот… плату тебе принесли, – смущенно пролепетала она, торопливо снимая с седла сверток. Развернула. В свертке оказался дорогой шелковый куаньлинский халат пронзительного синего цвета. Как васильки. Как ее глаза.

Онхотой расхохотался. Он смеялся долго и весело, закинув к небу острый подбородок, пока девушка не порозовела вся, до кончиков ушей.

– Зачем мне твой халат, красавица, – отсмеявшись, сказал он. – Конечно, есть такие шаманы, которые в женском камлают, но мне это ни к чему. Забери его.

– Нет, возьми. – Глаза девушки налились слезами. – Жене подаришь, сестре, матери. А ты моего брата лечил. Отблагодарить хочу.

«Упрямая», – ласково подумал Онхотой. Он вдруг представил ее в этом ярком шелке.

– Нет у меня никого, – мягко сказал он. – Ты бы лучше его на корову выменяла.

Она залилась краской еще гуще. Зим пятнадцать ей, не больше. Невеста. Онхотой нагнулся, заглянул в опущенные глаза.

– Тебя как звать-то?

– Янира. – Голос слегка дрожит. Не привыкла просить, гордая!

– Ну вот что, – теперь он говорил властным, непререкаемым тоном, – ты, женщина, слезы утри и слово мое слушай. Брату твоему нужно масло от тельной коровы для его раны. Так что иди и сделай, что я говорю. А в уплату за лечение будешь мне половину удоя приносить. Масло, хурху делать. Женщины у меня нет, так что это мне и нужно. А халат забери. Поняла ли?

Эх, хороша же девка, когда улыбнется! А она улыбнулась – широко, счастливо. Единственный был халат, подумал Онхотой.

– Поняла, Хэсэтэ Боо!

Попрощавшись, они уехали, а Онхотой, все еще улыбаясь, двинулся к юрте. Ну и странные же чужаки к ним пожаловали! Шесть коней и дорогой шелковый халат. Брат и сестра, сходства между которыми, что между орлом и цаплей. И еще этот раб их, который напоследок на него, Онхотоя, ну вовсе недружелюбно зыркнул. И еще он подумал, что плату-то девчонке не просто так назначил. Уж молока и хурхи ему достаточно и от старухи Шулуут. А только пусть принесет и чужачка.

У порога его встретили изумленные взгляды помощников. Нечасто они на его лице улыбку видали, подумал Онхотой. Не часто… Есть в этой рыжей что-то светлое, солнечное. Так и тянет погладить по огненной голове. И как ее еще никто не посватал-то, удивительно! У косхов глаз нет, вот что. Зато уж по весне будет тебе, чужак, развлечение: за сватами полог закрывать устанешь. Онхотой хмыкнул снова.

Оказавшись в приятной его глазу полутьме, шаман подошел к онгонам, помазал им разинутые рты припасенным маслом. Сбросил доху с плеч. И задумался.

Все его последние видения были так или иначе связаны с чужаком. Не простой это парень. Хану он пока об этом не сказал. Самому еще осмыслить надо. Может, даже попросить помощи у Заарин Боо – своего учителя из кхонгов. Но прежде все вспомнить надо. В точности как было.

Первый раз Онхотой увидел беляка во время Йом Тыгыз, когда проводил Обряд Посвящения. Хороший год был. К молодым воинам пришли хорошие покровители: архар, росомаха, медведь, куница. Никто не остался без покровителя. Посвящали в этом году и обоих внуков хана: Джэгэ и Чиркена. Молодой наследник хана, Джэгэ, призвал к себе странного духа. Змея пришла к Джэгэ. Сильный это дух-покровитель. Не всякий шаман такого получить может. Однако, говорил Заарин Боо, такой покровитель для человека наиболее опасен: как змея может убить своим ядом от незаметной ранки, так и дух этот слишком большую власть над человеком обрести может. Обовьется вокруг и сердце холодным и лживым сделает. Джэгэ еще мальчик, но в будущем – могучий и грозный джунгарский хан. Как-то оно выйдет, еще поглядеть надо.

К Чиркену пришел Волк – покровитель джунгаров. Великими делами Волк своих избранников отмечает, но и карает жестоко. Никому не сказал Онхотой, что проследил за путешествием мальчика и что он там увидел. А увидел он горы до самых небес, каменистое и угрюмое плоскогорье, над которым бушевала страшная гроза. Молнии били и били, с треском и грохотом раскалывая камни. И посреди этого видел шаман сражающихся людей. Одни были джунгары, и вел их Чиркен. Другие – куаньлины в своих узорчатых бронзовых шлемах. В призрачных вспышках молний, в трескучих оглушительных раскатах грома шел отчаянный, ожесточенный вой, и дыхание смерти касалось его ноздрей. Они сражались. Потом все залил ослепительный свет, и Онхотой увидел, как по равнине навстречу мчатся еще всадники. Впереди всех на белом как молоко жеребце – тот, кого он увидел вживе немного спустя. А на помощь ли, или на расправу мчится тот всадник…

Следовало еще камлать. Однако духи-покровители больше не пускали его, не давали увидеть ничего, кроме мутной багровой тьмы. Онхотой бросил бесплодные попытки попытаться проникнуть в свое старое видение.