Обитель любви

— Но здесь написано, что они возлюбленные!

— Нет. Тесса целый час толковала о его душевных ранах! Она говорит, что просто помогает ему, вот и все.

— Ты уверен?

Бад влил себе в рот то, что оставалось на дне стакана.

— Сынишка Три-Вэ крутится возле моей дочери! Этого недостаточно, по-твоему?

— Бад, мы должны сказать ей.

— Что?

— Мы должны рассказать Тессе о ней самой.

— Она и так все знает, черт возьми!

— Я имею в виду...

— Ей прекрасно известно, что я ненавижу его папашу!

Лицо Бада раскраснелось от гнева, гримаса боли исказила рот. Бад горячо любил Тессу и уже не способен был снова задумываться над тайной ее рождения. «Или способен?» — спросила себя Амелия.

— Ты уверен, что между ними ничего нет?

— Я же говорю: ничего! Просто она вбила себе в голову, что он нуждается в ее помощи, вот и все.

«Я сама должна ей обо всем рассказать», — подумала Амелия, машинально комкая рукой юбку.

— Как она могла?! За моей спиной?! — Бад сел, положив руки на колени и опустив голову. В его взгляде сквозила растерянность. — Между нами никогда не было секретов. Раньше она ничего от нас не скрывала. Амелия, я сорвался в разговоре с ней. Прежде со мной этого не случалось. Она заплакала. Амелия, я довел ее до слез!

При этих словах глаза Бада увлажнились.

В ту минуту Амелия поняла, что к Тессе не пойдет. Ни в коем случае нельзя пробудить сомнения, от которых Бад так мучительно избавился. Как же она сможет вновь обнажить его глубокую рану? «Я не сделаю этого, — решила она. — По крайней мере пока».

Бад издал какой-то нечленораздельный звук, выразивший всю глубину его отчаяния.

— Милый, милый, — произнесла она, опустилась на колени, взяла его лицо в свои руки и заставила посмотреть на себя. Бад притянул ее к себе, и они стали осыпать друг друга жадными исступленными поцелуями. Перейдя в спальню, они упали на постель. Их бешеные ласки должны были уничтожить прошлое, о котором думала сейчас Амелия и которое Бад не хотел, не мог вспомнить.

Глава семнадцатая

1

Бывший мясник Римини освоил новую профессию благодаря умению имитировать. Дело это нехитрое, но, несомненно, способности требуются. Сцены из картин Де Милле, Гриффита, Сеннета он переносил в свои работы, с помощью едва уловимых штришков делая эти сцены его собственными, оригинальными. Когда не было времени, он копировал целые куски, не утруждая себя никакими переделками.

Наняв капитана Кингдона Вэнса, он пошел на известный риск. Словно бросил вверх монету и теперь ждал, какой стороной она упадет. За Кингдона говорило то, что он, настоящий военный летчик, служивший в эскадрилье «Лафайет», был способен обеспечить себе, а заодно и фильму, шумную рекламу. Против было то, что он понятия не имел об актерской профессии. И потом, до сих пор ни один фильм на военную тему даже не окупил себя. У Римини были деньги на съемку одной полнометражной картины. Он снова и снова просматривал пленку, запечатлевшую, как Кингдон врезается в церковь. И всякий раз его охватывало смешанное чувство опаски и восхищения.

Он подписал с Кингдоном контракт. Раздобыл пленку с фильмами Фэрбенкса, позвал Кингдона к себе домой, повесил на стене длинной и узкой столовой экран, и они стали смотреть. За дверью слышалась перебранка и болтовня миссис Римини и черной служанки, но шум проектора перекрывал ее.

«Простак», «Его фотография в газетах», «Беда не приходит одна»... Кингдон просмотрел все эти картины, сидя в одной позе: вытянув перед собой ноги, с покачивающейся во рту незажженной сигаретой. Римини запретил ему курить рядом с легковоспламеняющейся целлулоидной пленкой. Синеватые блики от экрана пробегали по напряженному красивому лицу Кингдона.

— Видишь, как он умеет, чуть приподняв бровь, показать девушке, что заинтересовался ею? — заметил Римини.

— А по-моему, дал ей понять, что он гомосексуалист.

— Да какое дело зрителям до того, что он гомосексуалист? Для них он настоящий мужчина!

— По-моему, тут есть противоречие.

— Короче, научись двигать бровями так же, как Фэрбенкс, и ни о чем больше не думай, — сказал Римини и тут же воскликнул: — Смотри, смотри! Видишь, как он управляет своим телом?

Фэрбенкс в тот момент как раз выпрыгнул из окна, ловко приземлился на обе ноги и осклабился, посылая кому-то немой вызов.

— Да, в нем что-то есть, — проговорил Кингдон.

— Не что-то, а много чего.

Тесса работала над окончательным вариантом «Летчика». Крестоносца ей пришлось выбросить. Сцены для Кингдона она писала под диктовку Римини: взлет, фигуры высшего пилотажа, посадка, взгляд из кабины аэроплана. Все! Минимум актерской игры.