Обитель любви

Дорогой мистер Ван Влит!

Мисс Дин попросила, чтобы я переслала ее письмо к вам на проверку ее матери. Но мадам Дин сказала мне, что мисс Дин вообще не разрешается общаться с вами. Я посыпаю письмо напрямую вам, чтобы быть уверенной, что вы его получили. Поступая так, я обманываю доверие моей хозяйки и рискую потерять должность. Но за последние месяцы я поняла, что есть вещи выше доверия хозяев и риска остаться без работы.

Я, естественно, не читала того, что вам написала мисс Дин, но уверена, что она не обмолвилась о своей болезни. Когда мы ехали в поезде в Нью-Йорк, она была очень вялой, редко вставала с места, говорила еще меньше. Словом, была сама не своя. Прибыв в Нью-Йорк, я телеграфировала мадам Дин. Это очень надежный вид связи. Мадам Дин ответила, что океанский воздух пойдет дочери на пользу.

Увы, этого не произошло. Как только «Нормандия» отвалила от пирса, ей сделалось плохо. За сутки жар усилился, порой она впадала в беспамятство. Корабельный хирург решил, что это воспаление мозга, но у меня было другое мнение.

Редкая деликатность, свойственная мисс Дин, не позволяет ей взваливать свои невзгоды на плечи другого человека. Вам, впрочем, хорошо ведомо, как она скучает по полковнику. Но одного вы не знаете: суд с его жестокими разоблачениями стал крестом, который слишком тяжел для нее.

Мадам Дин, стремясь отправить дочь из Лос-Анджелеса по причинам, нам обоим хорошо известным, посчитала необходимым рассказать мисс Дин правду о полковнике и о его отношениях с той женщиной, которая также назвала себя его вдовой. Думаю, что мисс Дин — в сущности, еще дитя — не смогла перенести этих откровений.

Я отклонилась от темы. В море температура у нее не спала. На пятый день она на целые сутки потеряла сознание. Хирург опустил руки. Этот циничный человек, безбожник, вместе со мной преклонил колени, и мы стали просить Всемилостивейшего спасти ее. К концу плавания она пришла в себя. У барона Ламбаля дом неподалеку от Гавра. Туда мы и отправились.

Родственники очень полюбили ее и окружили такой заботой, что я вам и описать не могу. Но сердцем чувствую, что отнюдь не все эти усилия стали причиной ее выздоровления. Просто сам Господь не допустил бы погибели такого необыкновенного и милого создания.

Болезнь постепенно отступила, но она все еще очень слаба. В отличие от других выздоравливающих она не стала ни капризной, ни раздражительной. За последние две недели попросила только перо и бумагу, вот и все. В тот день доктор впервые разрешил ей посидеть за столом столько времени, чтобы она успела написать письмо.

Мистер Ван Влит, я не знаю, что у вас на сердце. Если вы думаете приехать сюда, то я умоляю вас не делать этого. Она должна восстановить не только физические, но и душевные силы, прежде чем принять какое бы то ни было решение. Если же, напротив, вы не желаете продолжить с ней дружеские отношения, я заклинаю вас проявить такое же милосердие, как и Господь. Она такая слабенькая. Письмо от вас, пусть короткое, взбодрит ее.

Надеюсь, что не показалась вам назойливой.

Ваша покорная слуга

Матильда Кеслер

P.S. Если вы захотите написать ей, прошу вас, не упоминайте ни о самом моем послании, ни о его содержании.