Обитель милосердия [сборник]

— Ничего я не собираюсь, но больной действительно нетранспортабелен.

— На носилках спустить в лифте и перенести в соседний корпус — ничего страшного. К тому же мы не уходим в сторону: урологию будем вести у них.

— Надо так загнать, — Карась ошарашенно затряс головой.

— Илья Зиновьевич! — Татьяничева ужесточила голос. — Нет времени заниматься словоблудием. Решайте.

— Даже так? — надменно подивился Карась. — Ну что ж, я реш у.

— Алло! Где там ваш шеф? Так найдите срочно… Карась, — он, успокаиваясь, постучал трубкой по столу. — Я решу! По совести решу! Чхал я на ваши комбинации. Да! Здорово. Спать долго изволишь. Тебе известно что-нибудь в отношении Шохина? Сам главный звонил?! Уже освободил место?! Вот это оперативность, — он посмотрел на Татьяничеву, и та отвела в сторону глаза. — Стало быть, без меня меня женили. Я только тебя об одном прощу: чтоб эта прошмандовка больше в моем отделении не появлялась. Идиоткой надо быть. Даже я вижу, что у него обширнейший инсульт, явно задет ствол… Шестьдесят восемь. Это ты его жене объясни, что пожил, а со мной шутить не надо. Ишемию она, видишь ли, у него легонькую обнаружила. А я не знаю, чего это такое! У меня это в истории болезни записано. Извини, дед, завели меня… Хорошо, перенесем сами. Привет!

— Воронцову я уже пригласила, — сообщила Татьяничева.

— Мне начинает казаться, что я здесь вообще лишний, — обнаружив, что все решилось за него, он, хоть и стыдясь, почувствовал облегчение.

— Ну, вот так и лучше, — Татьяничева, уловив его состояние, улыбнулась. — Скоро спасибо скажешь.

Карась надменно фыркнул.

— Вызывали? — Таисия демонстративно обратилась к заместителю. После последних шохинских событий она была в обиде на заведующего и давала это почувствовать.

— Таисия Павловна, — Татьяничева интимно положила ей руку на предплечье. — Шохина необходимо немедленно подготовить и перевезти в неврологию.

— И слава Богу! — порадовалась Таисия. — Избавимся, наконец. А то я слышу, эта ведьма-то, — она посмотрела на заведующего, — уж и на вас кидаться стала.

— Перевезете на каталке, — демонстративно не реагируя на реплику, уточнил Карась. — Возьмите в помощь кого-нибудь из персонала.

— Нет каталок-то, — Воронцова непонимающе пожала плечом. — Да и так доведу. Чего он там весит-то?

— Я сказал — на каталке! — Карась пристукнул по столу. — И с максимальной осторожностью!

— Пожалуйста, на каталке, — Татьяничева мягко пожала руку медсестре.

— Подумаешь, цаца какая, — выходя, пробурчала Таисия. — Вози его. Сто метров пройти не может. Кого б другого, так небось…

— Да, на каталке! — бешено заорал ей в спину Карась. Он схватил трубку зазвонившего телефона. — И аккуратненько!.. Алло! Слушаю, Пал Георгиевич! Нет, это мы тут между собой… Понял. Спускаюсь.

Он растерянно положил трубку.

— Ходикян уже у главного. Начнут с нас. Так что… Я надеюсь.

— Сделаем.

— Да? — желчно усмехнулся Карась. — Так же, как с Шохиным?

— Илюша, — умоляюще произнесла Татьяничева. — Ради бога, только не теперь. Запомни! Никто не виноват. Никто! Просто не выдержал организм.

— Ну-ну, — Карась скривился. — Только не думай, что этот разговор мы не продолжим.

— Хорошо, но… — она постучала по стеклу часиков, успокаивающе погладила его по щеке.

— Побежал, — он сунул в карман халата блокнот. В дверях остановился, припоминающе похлопывая себя пальцами по лбу. — Да, фикус протрите. А то как бутерброд с пылью. И проследи…

— Да иди, наконец, горе ты мое!

— …Ну, поглядим, что это за Карась такой премудрый, которым аж Москва интересуется, — Ходикян вошел первым и на мгновение приостановился — резкий, характерный запах не смогла сбить даже влажная уборка.

— Отвык, понимаешь. Совсем бумажки заели, — он сокрушенно качнул крупной густоседеющей головой. Хлопья желтоватой перхоти слетали с нее при каждом движении и оседали на халате, словно конфетти на снегу.

— Видать, только закончили, — оценил Ходикян усилия медперсонала: следы «аврала» высыхали на полу пятнышками. — Бдите перед приходом начальства?

— Попробуй не бдить, — осторожно огрызнулся главврач. — Разом всыпете.

— Ничего, — заведующий облздравом, или, как сам себя любил называть — завздрав, снисходительно похлопал его по плечу. — На то и зад, чтоб по нему ремень ходил.

Он посмотрел по сторонам. и те, на кого попал взгляд — и Карась в их числе, — понимающе усмехнулись: конечно, на что бы еще и нужен зад, как не на то, чтоб по нему отечески прогуливалась вышестоящая рука. Главврачу было что ответить завздраву. Ой, было! Он даже позволил себе представить, как запунцовеет полнокровный, снисходительный Ходикян. Но как раз сейчас решался вопрос о закладке реанимационного корпуса.

— И все-то вы про нас, грешных, знаете, — он натужно улыбнулся.

— А я еще больше знаю, — Ходикян захохотал, быстро двигая большим пористым носом. — Ладно, премудрый Карась, показывай нам свое хваленое, скажем так при дамах, пахучее царство. Поглядим, чего оно стоит.

Процессия подошла к первому посту, возле которого поспешно поправляла колпак раскрасневшаяся медсестра, а рядом, чуть изогнувшись, в лицо высокому начальству улыбалась Татьяничева.