Обитель монстров

– Я не стану кривить душой и скрывать от вас и другую сторону своих намерений, – все так же бесстрастно продолжал Сато. – Я, конечно, старик, и все труднее мне силой меча отстаивать свое Право. Но меньше всего я хочу, чтобы о Праве и Порядке в Горном Крае заботились войска Федерации. План Колонизации или как его называют здесь План Заселения должен осуществляться исключительно под контролем народа Парагеи. Только так она может оставаться сама собой и не стать тем анклавом вашего христианского Ада на этом свете, каким по милости торгашеской алчности стали многие из Тридцати Трех Миров... Если Парагея утратит контроль над ордой переселенцев, музыку здесь заменят видеоклипы, порнография – живопись, блуд заменит любовь... Впрочем, возможно, вам неприятна такая оценка мира, который послал вас сюда... Тогда – забудьте слова Старого Самурая... – он помолчал. Кай смущенно откашлялся.

– Я долго размышлял о причинах и способе умерщвления злосчастного Губерта фон Адриана, – продолжил Сато беседу, придав ей несколько иное направление. – Если это – дело рук моих сиятельных соседей, то учитывая тот странный жест – я имею ввиду оставленную на шее Владетеля Цепь Власти – на ум приходит только один персонаж. Один, которого позабавит кровавая грызня людей Ордена вокруг такого яблока раздора... – старик умолк и устремил свой взгляд куда-то вдаль, словно забыл о собеседнике.

От сидения в неудобной позе у Кая уже давно затекли ноги, но он стойко переносил мучения, боясь спугнуть мысли японца. Он терпел полчаса, потерпит и еще немного – лишь бы не помешать благим намерениям Сато поделиться с ним своими подозрениями.

Между тем, словно очнувшись после сна, японец осуждающе пожевал тонкими бескровными губами и продолжил:

– Человек, не уважающий традиции, обречен. Но прежде, чем попасть в Ад, он может натворить много бед... Я имею ввиду Черного Рыцаря Мо.

Кай постарался выразить всем своим видом глубочайшее почтение к проницательному уму собеседника, однако, ставшие его вторым «я», рефлексы осуществления следственных действий заставили его нарушить возникшую паузу.

– Это ваша интуиция подсказывает вам, или вы имеете... какие-то доказательства? – задал он дежурный вопрос. Который повис в стынущем осеннем воздухе.

– Мне показалось... что не вы один так думаете. Там – на Суде Чести были высказаны... подозрения в адрес того, кого никто не отважился назвать. Но даже для меня – человека со стороны – намеки были достаточно ясны. Почему же только вы назвали имя подозреваемого?

– Люди Ордена, – задумчиво ответил Сато, – каждый по-отдельности – это одно, а собравшиеся вместе – нечто совсем другое... Там, где говорят более двух, у Черного рыцаря может оказаться свое ухо... Особенно, когда разговор идет за Круглым Столом. Никто не хочет быть первым среди тех, кто бросил обвинение...

– Простите, но Черный Рыцарь предстает из ваших слов и из легенд, что ходят о нем, прямо-таки исчадием Ада... И ни малейшего указания на то, что сделало его таким...

– Это только в христианской традиции, Санди-сан, Ад противостоит Раю... Нет Зла ни в мире зримом и в мире Духов, и нет там и Добра. Лишь отдаваясь во власть Темной или Светлой стороны собственной своей души, открывает истинный воин себя для Зла или Добра... Вас, наверно, удивит, что во времена Первой Войны Черный Рыцарь выступал на стороне Общины. Был для Старателей героем и одним из вождей Сопротивления... Не к этому ли устремился он и теперь – посеяв смуту, спровоцировать Империю... простите, Федерацию на вторжение и насладиться желанными мгновениями смертельной схватки с противником, казалось бы, неизмеримо превосходящим его по мощи? Ведь та жизнь, на которую Орден обречен долгожданным миром, воцарившимся на Планете – не более, чем жалкое прозябание для истинного воина...

Слишком много понимания и сочувствия прозвучало в заключительных словах этого монолога, чтобы остаться незамеченным для уха Федерального Следователя.

– Да, – заметил он, – профессиональным воинам нелегко будет вписаться в то будущее...

– Но путь Черного Рыцаря – путь в никуда, – с глубоким сожалением в голосе продолжил Сато. – Противопоставить себя Тридцати Трем Мирам значит кануть в ничто. И унести туда же выкованные веками традиции Ордена, да и самую память о нас – Людях Войны. Как ни труден иной, презренный для нас путь прозябания в мире и благополучии, мы должны идти по нему и выстоять до лучших времен...

Заметив, что его монолог, в лучшем случае, мало понятен собеседнику, Старый Самурай тяжело вздохнул...