Обитель Синей Бороды

– Да отчего же, милая? Ведь что такое сама суть материнства-отцовства, ты никогда не задумывалась? Это же все лишь чередование умиления и раздражения в сторону своих чад… А в перерывах между умилением и раздражением – выполнение заложенной природой задачи по взращиванию своих отпрысков. Только и всего. Но люди почему-то называют это любовью… Любому процессу нужны красивые одежды, так легче оправдать свое бытие на грешной земле.

– О господи, что ты говоришь… Я не могу этого слушать, Марк! Это ужасно, что ты сейчас говоришь! Мне страшно рядом с тобой… Уйди… Уйди, прошу тебя…

– Тебе не должно быть рядом со мной страшно, Сонечка. Просто я говорю так, как думаю. И заметь, я сейчас предельно честен с тобой, пусть, как тебе кажется, циничен, но честен. И я очень рискую, заметь, не говоря тебе тех слов, которые ты хотела бы от меня услышать. Я не стараюсь казаться лучше, чем я есть, милая Сонечка. Мне это очень важно, чтобы ты принимала меня таким, какой я есть. Не строила в отношении меня никаких иллюзий. Нет, дорогая моя Соня, ты совсем не напугала меня своим поступком, совсем… Даже наоборот…

– Но ты меня не понял, Марк! Я ведь не для того тебе все рассказала, чтобы ты, оклеветав себя, оправдал таким образом мой поступок! Я знаю, что он ужасен! Ведь речь идет о моем ребенке! Понимаешь – моем! Мне тяжело это слушать, Марк, как ты не понимаешь?

– Я понимаю, Соня. Но уж прости, я исхожу из твоего поступка. Ведь это ты бросила ребенка, а не я. Ты – смогла. Теперь исходи из этого.

– Ма-а-арк…

– Спокойно, Соня, спокойно…

Он снова крепко сжал пальцами ее затылок, а помолчав, заговорил тихо, твердо:

– Надо уметь понимать и принимать свою природу, Соня, даже самую несовершенную. Научиться не кокетничать хотя бы перед самой собой. В попытке казаться лучше, чем есть, люди порой так из штанов выпрыгивают, что уже и сами не понимают, кто они есть на самом деле… И порой бывает очень больно смотреть на этот процесс. Колбасит людей – жуть… Смотришь на такого оборотня, из штанов выпрыгивающего, и силой остановить его хочется – что ж ты творишь, подлец… Но мы, как правило, молчим. А если кто осмелится на правду и выступит в роли мальчика из сказки про голого короля, пучим глаза от возмущения, начинаем кулаками трясти – не смей, мальчик, заткнись! Это не принято, мальчик! И вообще – нам страшно тебя слушать, мальчик…

Марк тихо засмеялся, а у Сони мороз по коже прошел. Но… что она могла ему возразить? Да, она же сама… сама оставила своего ребенка. Смогла… Теперь, если следовать его логике, надо это принять? Исходить из этого посыла – «смогла»? Да уж, сомнительный спасательный круг он ей бросил…

– Так что отдай себе полный отчет в своем поступке, Соня. Это был твой выбор, пусть, я подозреваю, и бессознательный. Но наше бессознательное, по сути, и является нашей внутренней правдой… Смирись с этой правдой. Просто найди в себе смелость начать другую жизнь. Хотя бы попробуй ее на вкус – другую!

– Хм… Это какую – другую?

– Беззаботную, женскую. Я тебе ее предлагаю, Соня, – без тягостного чувства долга и вины. Ведь женская жизнь априори должна быть прекрасной штучкой, сплетенной из маленьких удовольствий… Завтрак на веранде, купание в чистом пруду, поход к маникюрше… Да одно удовольствие не думать о материальной составляющей чего стоит! А томление утреннего безделья, когда знаешь, что тебе не нужно никуда бежать сломя голову! Ах, если бы я был женщиной, Соня!..

– Значит, ты предлагаешь мне именно такую жизнь? А почему – именно мне, Марк? Только потому, что я похожа на твою жену?

– Ну… По меньшей мере нет ничего плохого в том, что ты на нее похожа. А почему – именно тебе? Не знаю почему. Может, и впрямь ассоциация сыграла свою роль.

– Нет, ты что-то недоговариваешь, Марк… Я чувствую, есть еще что-то, почему ты так за меня цепляешься… Тебя Соня своим уходом оскорбила, да? Она что-то не приняла в твоей концепции женского счастья? Взбунтовалась? И ты хочешь сейчас…

– Глупости. Не говори глупостей, никогда, прошу тебя. Соня умерла, ее больше нет. А ты – есть. И этим все сказано. Не морочь себе голову психоанализом. Побереги ее для других мыслей, более приятных. Скажи лучше – ты любишь путешествовать, к примеру?

– Не знаю. Никогда не задавалась таким вопросом. Тем более я вообще нигде не была… У меня другая жизнь, Марк.

– Бедная ты моя девочка… Хочешь, поедем куда-нибудь? Хочешь в Венецию?

– Постой, Марк… Мы не о том говорим сейчас…

– О том, Соня, о том. Ну, давай же, переключайся скорее, смело ступай в другую жизнь!

Марк снова сел перед Соней на корточки, провел руками по ее бедрам и, с силой сжав их, вдруг глухо застонал.

– Нет! Не трогай меня, прошу тебя! – Она уперлась руками в его грудь. – Не надо, Марк… Я не могу, не надо!

– Но почему?.. – спросил он глухим, дрожащим голосом, наполненным страстью.

«Господи, как ему объяснить?!» – запаниковала Соня.