Обитель спящих

— Этот камень, — говорил дракон, — обладает свойством мутнеть, если вблизи него в трех днях пути есть хотя бы один могущественный маг. Как видишь, господин мой, он светел, словно летнее небо. Мы собирались оставить его на алтаре милостивого Рудры, но, как видно, не судьба, —Дракон полагал сыграть на жадности жреца. Но на сморщенном лице брахмана так явственно проступило отчаянье, что стало ясно: он не лжет. Будь это в его власти, он бы сей же час побежал умолять Рудру о чем угодно, лишь бы сияющий сапфир остался у него. Конан и дракон переглянулись.

— Ну, вот что, — решительно сказал киммериец. — В какой стороне живет ваш великий отшельник?

* * *

Утром следующего дня дракон, принявший для удобства свой истинный облик, уверенно нес Конана сквозь лес. Солнце уже начинало клониться к западу, когда наконец в самой чаще, у небольшого чистого родника он остановился и замер, принюхиваясь.

— Вон его хижина, — прошептал Аридо, указывая головой на маленький домик с настеленной как попало соломенной крышей. Лачуга была еле видна над землей, издали ее можно было принять за кучу бурелома посреди поляны. — Только нет там никакого мага. Если хочешь, пойди и проверь. Зря мы во все это ввязались, только день потеряли.

Конан, на всякий случай вооружившись кинжалом, осторожно подкрался к ветхому пристанищу великого подвижника. Дракон бесшумно следовал за ним, дыша ему в ухо.

Еще с середины поляны они услышали горестные причитания. Кто-то в хижине бранил кого-то, понося провинившегося самыми обидными словами. Но голос принадлежал скорее мальчику, чем древнему старцу. Конан подошел ближе, замер у входа, а затем, быстрым пинком распахнув дверь, прыгнул внутрь.

Глазам его представилась странная картина.

В хижине, согнувшись над огромной книгой, сидел юноша-вендиец. Обычный юноша, смуглокожий и невысокий. Лица его не было видно, но поза выражала самое крайнее отчаянье: обхватив голову руками, он раскачивался всем телом взад-вперед, приговаривая:

— Ты неуч, ты бездарь, ты навозная лепешка на пшеничном поле! Ты не можешь даже превратить сливки в масло, куда тебе соблазнять юных девушек!

Помимо той книги, что лежала у него на коленях, повсюду на полу, столе и стульях громоздилось еще не меньше десятка книг такого же устрашающего размера, а в распахнутом зеве сундука, наполовину вросшего в землю, видны были сотни и сотни свитков самой разной степени древности.

— Ничтожество! Варвар! Недотепа!

— Вот тут я с тобой не согласен, парень, — заявил Конан, подходя поближе. — «Варвар» вовсе не то же самое, что «ничтожество» или «недотепа». Выбирай слова, когда вопишь о своей беспомощности.

Юноша вздрогнул от неожиданности, но быстро оправился.

— Вон, несчастный! — сказал он дрожащим голосом, поднимаясь и поспешно захлопывая книгу. — Поди вон, пока я не превратил тебя в мокрицу! Если я захочу…

— То вряд ли это у тебя получится, — закончил за него Конан. — Клянусь Кромом, парень, если ты хочешь, чтобы тебя считали великим магом, зачем вопишь на весь лес о том, что у тебя ничего не выходит?

— Ты все слышал… — с унынием сказал волшебник. Он вдруг поднял книгу над головой и швырнул на пол, так что вверх взметнулось облачко пыли. — Да! У меня ничего не выходит! Но это вовсе не значит, что я позволю первому встречному над собой потешаться!

Но тут он увидел мощные руки киммерийца и рукоять меча, торчащую из-за левого плеча, — и сразу забормотал извинения. Сам он был худ, тщедушен, безоружен и почти раздет, если не считать серой от грязи набедренной повязки. Конан хохотнул и присел на край стола — ни один из находившихся в хижине табуретов не выдержал бы его веса.

— Если я и потешаюсь, малыш, — сказал он примирительным тоном, — то не над тобой, а над теми олухами, что бегают по городу с обезьяньими хвостами и думают, что здесь сидит могущественнейший маг из всех, какие попирали когда-либо эту землю!

— Пусть бегают! — воинственно заявил вендиец. — Они у меня еще не так побегают!

— Чем же это насолил тебе целый город? — поинтересовался Аридо, просовывая в дверь свою голову. Хижина была так нала и низка, что нос дракона оказался прямо перед лицом горе-волшебника.

Увидев перед собою такое страшилище, да еще с дружеской улыбкой на морде, юноша из смуглого стал землисто-серым и как подкошенный повалился Конану в ноги:

— Магараджа! Владыка! Я не знал, что эти книги оставлены святым старцем тебе! Не губи меня! Я буду тебе рабом на всю жизнь!

— Люди! — презрительно фыркнул дракон и вылез из дверного проема, едва не своротив притолоку. — Во всей красе! Да это просто мелкий воришка!

— Встань, парень, — сказал Конан, хмурясь. — Не люблю, когда валяются в ногах. Теперь отвечай и говори мне всю правду, иначе мой демон разорвет тебя на куски: как ты здесь оказался и за что превратил в обезьян весь город?

Юноша, опасливо косясь на дверь, поднялся с колен. Голос его дрожал.