Обитель Варн

Граф Рицу бушевал и грозил нешуточной расправой, что при его связях и возможностях устроить даже полковнику СВОН было не трудно. Это так же не вносило спокойствия в душу Горловского. Пришлось графа скрутить, силой взять пробы крови, просканировать психофизические данные и ждать, очень, очень сильно надеясь, что результаты подтвердят версию Гнездевского о том, что этот норовистый скакун - вампир.

Пока же графа запихнули за решетку, понятно, в еще более раздраженном состоянии. Минут тридцать, как он перестал пинать по железным прутьям и пытаться дотянуться сквозь них то ли до горла караульного, то ли до телефона в его нагрудном кармане. И не дай Бог, дотянется...

-- Понять его, конечно, можно, - вздохнул полковник. Благородный отпрыск древней фамилии в клетке для приматов, доставленный неизвестно куда, лишенный всяческих привычных ему благ, комфорта, корректности по отношению к столь знатной особе, да еще и подвергнутый анализу, как какой-то самец бабуина! Три облупившихся стены, решетка, единственное узкое окно под потолком и деревянная, не факт, что чистая скамейка. Да-а, полковник бы сам взбесился, вздумай его кто-нибудь поместить туда. И уж желания отвечать на вопросы у него бы точно не возникло, как и у Бэфросиаста, а вот воздать по заслугам наглецам...

"Н-да-а...Ну, авось, посидит, успокоится. Там что-нибудь выяснится и будет понятно, что делать дальше с заключенным: под суд, на роль подопытного кролика, или с извинениями на волю. Правда, чем больше времени он здесь проведет, тем весомей придется извиняться. Так и до нижайших поклонов дойти недолго", - начал раздражаться Виктор Николаевич.

- Что там, Адам? Вы скажите, наконец, или нет? - спросил у Зелинского.

- А-а... что, собственно? - хлопнул тот ресницами, вскинув взгляд на полковника: что вы здесь делаете, говорил он. Горловский поджал губы: стареет профессор. Ничего вокруг не видит. Все б ему в своих мифах копаться.

- Ах, да! - очнулся тот, выдал. - Видите ли, Виктор Николаевич, картина еще не полная, только около 20 % данных обрабатываются. Но...в общем...м-м-м... что могу сказать? Отменное здоровье у обоих. Что девушка, что граф Рицу не имеют патологий в организме.

- К черту их патологию и здоровье, вы главное скажите, Адам!

- Главное? Ах, да, - вздохнул и покаянно сложил руки на коленях, развернувшись к полковнику. Лицо несчастное, взгляд осуждающий:

- Огорчительные для меня результаты... Они люди, Виктор Николаевич. Обычные хомо сапиенс. Вас провели. Но скорей всего, провели капитана Гнездевского. Кстати, что говорит его племянник?

- Ничего он не говорит, - буркнул мужчина. - Напуган до энуреза. Свихнулся по-моему. Вкололи ему дозу снотворного, проспится, может, тогда что внятное скажет.

- А-А. Понятно, - разочарованно протянул профессор, внутренне ликуя.

- Завидую, Адам. Мне вот ничего непонятно! А хочется... до зубовного скрежета!

- Так... пообщайтесь.

- С кем?! С графом? Все что он скажет сейчас, относится к ненормативной лексике. Не удивит, конечно, но и не порадует. Увольте мои уши от столь изысканных высказываний. Девчонка спит. Не пора ли ее разбудить?

- Не думаю, что это хорошая мысль, Виктор Николаевич. Налицо клиника нервного срыва. Так сказать - девушка находилась в состоянии аффекта. Что в принципе и объясняет ее неадекватность на момент встречи с капитаном Гнездевским. М-м-м... возможно, проснувшись, она и не вспомнит о содеянном. Такое бывает...

- Височную кость превратить в сито и вскрыть ногтем горло на глазах трех универсалов так, что они и кудахкнуть не успели - бывает?! Нет, такое не у нас бывает, а в ВПВ. Тоже мне агенты! Мишки коала! Ленивцы, мать их! Пока листик прожуют, пока с эвкалипта слезут, дойдут, о жизни, проблемах с черепахами по дороге перетрут... Да, весь дом на полторы тысячи квартир за это время положить можно! Таким, как Лиса, конечно, а не этим. Распустил Гнездевский своих молодцев... Ладно, прочь лирику, давай, Адам, к делу. Подробно, подробно мне разжуй, все от пяток, до последней мысли, причем, у обоих арестованных!

- А что рассказывать? - с грустью в голосе спросил Зелинский, вздохнул тяжко. - Я не ясновидящий, мысли мне их не видны и не слышны. А по остальным параметрам - ничего стоящего, хоть грамма внимания, интереса для науки. Разве что некоторая тенденциозность поведения одного и повышенная живучесть второй. Но это уже не ко мне, к психиатрам, психологам, парапсихологам.

- Расстроился? Знал бы ты, как я расстроился, а как меня расстроят... лучше вообще никому не знать, - буркнул Горловский, присаживаясь рядом с профессором и пристально вглядываясь в ряд сравнительных кривых, диаграмм, толпы цифр и ползущих синусоид. Ткнул ладонью в монитор, ничего не понимая, и от этого закипая еще больше. - Что это?!

Задышал ровно, убирая прочь эмоции, восстанавливая внутреннее равновесие. А то такими темпами они не то что к вечеру, но и к концу месяца не разберутся.

- А что, собственно, рассказывать? Мониторинг мозга девушки. Видите пятнышко с пшеничное зернышко? Последствие общения с тупым предметом...Не иначе вашим бойцом.