Обители пустыни

— Пусть кто-нибудь один очистит надпись от грязи, — распорядился Меррит. Полуголый рабочий забрался на плечи товарища и соскоблил забившуюся в резные углубления землю. Внезапно Дину бросилось в глаза лицо Меррита, и он тотчас вспомнил его вчерашние ночные откровения. Лицо археолога побледнело от волнения, хотя руки оставались тверды, а голос спокоен. Мгновенно оживившись при виде высеченных слов, Дин аккуратно скопировал их в записную книжку, поспешно отошел и занялся расшифровкой надписи. Холлуэй установил треногу, навел объектив и сделал снимок стены и низкого замурованного проема с таинственным инскриптом над ним. Он волновался и горячился, как всегда бывало в подобных случаях, и настаивал на том, что дверь должна быть вскрыта как можно скорее.

— У нас еще остается несколько часов, после станет слишком жарко, — заметил Меррит. Он сдвинул шлем на затылок и поглядел на часы. — По крайней мере, приступим к работе и будем продолжать, сколько сможем. Судя по общему виду места и плану уже раскопанных нами участков, могу сказать, что эта гробница или камера располагалась в свое время в нескольких футах под землей. Готово, Дин?

Дин подошел к замурованному входу с трубкой в зубах и шляпой на затылке. Он внимательно изучил надпись, затем сравнил ее со сделанной копией и справился с несколькими страницами книжки. Время от времени он что-то неразборчиво бормотал себе под нос. Наконец он повернулся к остальным.

— Так и думал, что это захоронение, — с удовлетворением отметил он. — Времени на расшифровку было маловато, но если я не ошибаюсь, в целом надпись гласит: «Всяк пришедший — ныне и впредь» — впредь? — так, все верно — «да не пробудит спящую здесь душу».

— Должно быть, хозяин очень хотел спать, кем бы он ни был, — непочтительно заявил Холлуэй. — Давайте уже начинать! Если старик все еще внутри, мне бы хотелось заполучить его, пока не слишком стемнело.

Вскоре отряд землекопов взялся за работу. Подобно туче пытливых муравьев, они набросились с ломами и кирками на края замурованного проема, над которым предостерегающе выделялось на стене древнее послание. Дин поймал себя на том, что по непонятной причине был не в силах отвести от него взгляд. Приглушенными голосами они с Холлуэем обсуждали смысл надписи под аккомпанемент лязга заступов и лопат. Холлуэй колебался между заманчивой идей зарытых сокровищ, чей владелец пытался обезопасить клад посредством драматического предупреждения, и украшенной драгоценностями мумии царя, каковую фотограф мечтал побыстрее вытащить на свет. Дин питал надежду найти внутри таблички с письменами; Меррит не произнес ни слова. Когда Холлуэй попросил его поделиться гипотезами, Меррит коротко ответил:

— В этих краях я давно перестал чего-либо ждать. Что бы ты ни надеялся найти, всегда появляется нечто неожиданное и сводит на нет все твои представления.

— Вы правы насчет этих краев! — с внезапным воодушевлением промолвил Холлуэй. — Они не следуют правилам и предписаниям нашей родины. В конце концов, я так полагаю, нет причины, почему бы странным вещам не происходить в странных землях. Вы не понимаете их — вы не можете их понять — но, Богом клянусь! Они вечно ловят вас исподтишка! Есть нечто в этих восточных землях, во что никогда не проникнуть западному человеку. Что-то в самом воздухе этих мест и даже в людях. Я бывал в Индии, Египте и так далее, но по-прежнему знаю о них ничтожно мало, да и то лишь поверхностно. Что-то постоянно ускользает, что-то, к чему никак не удается подобраться достаточно близко, изучить; ты знаешь, что оно там, но не в состоянии это «что-то» назвать. Даже повседневные мелочи кажутся необычайными. Я часами простаивал у буддистского храма, просто слушая женщину, распевающую их молитву: «Ом мани падме хум!», пока мне едва не начинало казаться, что сам я превратился в приверженца Будды и молюсь вместе с ней. Все здесь покрыто пеленой тайны, и так будет всегда. Ты видишь явления и твердо знаешь, что они существуют, ты в этом убежден, но ничего не можешь объяснить. Скажу вам — раз или два я вообще ничего не видел, но все же уверен, что там что-то было. Мне думается, что за всем этим стоит не иначе как наследие прошлого, оно и придает всему такую проклятую странность. Помню, однажды в Даржилинге…

Но аудитория покинула его, и Холлуэй, чье настроение ничуть не омрачили оборванные на полуслове воспоминания, бросился помогать землекопам и принялся распевать вместе с ними их странные рабочие песни под звуки грубо грохочущего хора заступов и лопат; его бьющий через край энтузиазм заразил всех, и работа закипела.

Солнце поднялось выше, обдавая землю жаром. Некоторые рабочие выказывали признаки крайней усталости.

— Нам придется на время прерваться, — с сожалением сказал Меррит. — Уже десять утра. Дин, лучше не снимай шляпу, если собираешься подняться наверх. Солнце так припекает, что через десять минут ты можешь заработать удар.

Дин сел на обломок разбитой колонны и стал обмахивать раскрасневшееся лицо серой походной шляпой.

— У меня уже голова раскалывается, — признался он.