Облачно, возможны косатки

Впрочем, не все косатки – примерные семьянины. Средний размер группы плотоядных транзитных косаток – три особи, поэтому они не могут позволить себе, как рыбоядные, всю жизнь оставаться с матерью. Остается обычно лишь старший сын, остальные уходят и живут одиночками, присоединяясь на несколько дней к той или иной группе. Самки остаются в семье до тех пор, пока не обзаведутся собственным детенышем, после чего уходят, чтобы основать новую группу.

Такие сильные различия и репродуктивная изоляция между обитающими в одном районе экотипами наводят на мысль, что рыбоядные и плотоядные косатки являются, в сущности, разными видами. Правда, в дельфинариях они могут скрещиваться, а точнее, те и другие скрещивались с косатками из Северной Атлантики. Но в неволе многие виды китообразных дают плодовитые межвидовые и даже межродовые гибриды. Например, в дельфинарии на Гавайях уже более 25 лет живет «вольфин» – от англ. whale (кит) и dolphin (дельфин) – по имени Кекаималу, гибрид дельфина-афалины и малой косатки. В отличие от многих других межвидовых гибридов, например мула – гибрида осла и лошади, Кекаималу оказалась плодовитой и родила троих детенышей от самцов-афалин[3].

Но самыми убедительными оказались генетические различия: как выяснилось, рыбоядные и плотоядные косатки Тихого океана разошлись друг с другом сотни тысяч лет назад. Вообще ситуация с косатками сейчас напоминает ситуацию с родом Homo (человек) около 50 000 лет назад: существует несколько разных форм, часть из которых пересекается и может гибридизировать. У человека это были кроманьонцы, неандертальцы, денисовцы, флоресские люди и, по-видимому, множество других. Косаточьи «кроманьонцы» и «неандертальцы» – это тихоокеанские рыбоядные и плотоядные косатки, они даже в чем-то похожи: неандертальцы тоже были более хищными и жили небольшими группами. Как и косатки, кроманьонцы и неандертальцы на протяжении долгого времени обитали в одних и тех же районах и даже иногда скрещивались друг с другом (а порой попадали друг к другу на обед – тут уж как повезет)[4].

Кроме тихоокеанских экотипов, в мире существует еще несколько хорошо различимых разновидностей. Например, в Антарктике выделяют косаток типа «А», которые держатся поодаль от льдов и охотятся на китов, две ледовые формы – плотоядных охотников на тюленей и пингвинов типа «В» и рыбоядных типа «С», а также субантарктический тип «D». Ледовые формы отличаются от всех прочих характерной окраской – они не черные, а серые, а друг от друга – формой и размером заглазничного пятна. Кроме того, косатки типа «С» очень мелкие, почти пигмеи по сравнению с другими. А косатки типа «D» имеют и вовсе необычную внешность – у них вздутая, как у гринды, голова и очень маленькое заглазничное пятно. С «нормальными» косатками они не общаются, даже когда воруют рыбу с ярусов одного и того же судна.

В Северной Атлантике ситуация еще более запутанная. Самая частая добыча норвежских и исландских косаток – это сельдь. Но некоторые группы, обычно мирно кормящиеся ею, периодически бывают замечены в охоте на тюленей и дельфинов. Похоже, здесь разделение по пищевым привычкам идет между разными группами, а не между популяциями, как в северной части Тихого океана и Антарктике. Интересно, что северотихоокеанские рыбоядные резиденты оказались генетически ближе к атлантическим косаткам, чем к живущим бок о бок с ними плотоядным транзитникам. Многие специалисты склоняются к тому, чтобы официально признать их разными видами.

Наши первые находки

Всех косаток зовут Кевин. Но вы ведь это и так знаете, правда?

КРИСТОФЕР МУР. «ХВОСТОВОЙ ПЛАВНИК» (FLUKE)

Камчатская природа чужда человеку и абсолютно безразлична к нему – тут нет ни домашней теплоты среднерусского леса, ни сказочного волшебства европейского Севера. Тут все очень большое – и человек кажется ничтожным, и очень отчетливо ощущаешь, что этот край ни доброжелателен, ни враждебен – он просто не замечает тебя. Поначалу это пугает, но потом начинает странным образом притягивать, и, отравленный неведомым ядом, ты тянешься к этим местам, стремишься приезжать сюда снова и снова, несмотря ни на что. В европейских сказках часто встречается тема героя, попавшего в страну эльфов. Когда он возвращается домой, все человеческое становится ему немило и влечет его только волшебная, но чуждая людям страна. Так же действует и Камчатка. Стоит побывать там – и мягкая красота среднерусской природы никогда уже не сможет полностью завладеть твоим сердцем, и самый прекрасный весенний лес в теплый солнечный день будет казаться бледным и бесцветным по сравнению с рыжими скалами, туманными сопками и вечным камчатским прибоем.