Облачные дороги

Лун приземлился, бросил тушу на плиты, сложил крылья и переменился. Он смог сдержаться и не вздрогнуть, когда все работавшие арборы вдруг тоже изменились. К этому еще нужно было привыкнуть.

Арборы были одеты для грязной работы, в простые поношенные балахоны или кожаные юбки. Все перестали трудиться, чтобы с нескрываемым любопытством поглазеть на Луна. Один из них вышел вперед, глядя на убитую тушу так, словно самое ее существование было ему в тягость.

– Ну убил ты ее. А обескровить потрудился?.. А, вижу. Потрудился.

Он был таким же коренастым, как и большинство арборов, а еще старым – Лун увидел в его внешности признаки возраста, которые потихоньку начал замечать в других раксура. У охотника были седые волосы, а бронзово-коричневая кожа приобрела пепельный оттенок. Если не считать этого, он выглядел крепким, как камень, с мускулистыми плечами и бугристыми шрамами вокруг шеи – похоже, какая-то тварь когда-то пыталась откусить ему голову.

– Меня Крестец зовут, – прибавил он и задумчиво подтолкнул тушу ногой. – Шкуру хочешь? Ты на нее первый претендент.

– Нет. Отдай ее кому-нибудь еще. – Шкура могла ему пригодиться, но Лун надеялся, что уйдет отсюда задолго до того, как они закончат ее выделывать.

– Хм. – Крестец, казалось, хотел что-то возразить, но затем, нахмурившись, передумал.

На этом разговор, похоже, закончился. Лун повернулся, желая уйти, пока не прилетели Звон и Елея.

– Эй, – позвала его одна из охотниц. Он настороженно повернулся к ней. Женщина со светлыми с серебристой проседью волосами сидела на ступенях и точила нож для свежевания туш. – Почему ты спишь внизу, в опочивальнях арборов, а не наверху, вместе с другими окрыленными?

Лун подавил желание зарычать. Ему хватало нападок воинов, и выслушивать то же самое здесь он не собирался. Он сказал:

– Тебе что-то не нравится?

Она весело усмехнулась:

– Нет, меня-то все устраивает.

Но Крестец, все еще смотревший на него, сказал:

– Ты так нарвешься на неприятности. Тебе стоит переселиться к ним, наверх. Самому же так будет легче.

Лун с досадой покачал головой. На протяжении всей жизни его попытки ужиться с другими снова и снова заканчивались неудачей, и он слишком устал, чтобы в очередной раз начинать все заново. Этим раксура придется принять его таким, какой он есть. Он сказал:

– Нет, не будет.

Он заметил в небе движение и, подняв голову, увидел, как Звон и Елея закладывают круг, чтобы сесть. Лун переменился и прыгнул на крышу террасы, а затем перемахнул с нее на ближайшую ступень. Он пошел по ней, обходя здание по периметру, и оказался у прохода, который вел в коридор с опочивальнями учителей.

Он искал место, чтобы побыть одному, но здесь оказалось больше народу, чем он ожидал. Шторы, закрывавшие проходы в комнаты и на лестницу, были подняты, а на другом конце коридора группа мужчин и женщин работала на костяных веретенах и прялках, вытягивая из сваленной массы растительного волокна тонкую нить. Рядом с неглубоким фонтаном Тычинка и двое юных арборов играли с пятью оживленными малышами, которые только учились ходить на своих нетвердых ножках.

Лун направился в свою опочивальню, надеясь, что его никто не заметит. Но Тычинка помахала ему рукой:

– Лун, ты хорошо поохотился?

– Неплохо. – Он неохотно остановился рядом с ней. Не успела она спросить у него что-нибудь еще, как с ближайшей лестницы кубарем скатились двое – кто-то зеленый и кто-то ярко-голубой. Они с грохотом рухнули на пол, опрокинув несколько пустых корзин и один глиняный кувшин.

Тычинка прикрикнула:

– Весна, Снежок, а ну-ка перестаньте! Вы же сейчас себе крылья переломаете!

Лишь когда они оба перестали кататься по полу и расцепились, Лун понял, что перед ним юные воины – мальчик и девочка, необузданные и неуклюжие, как и любые птенцы. Они оба сели и переменились, превратившись в худых и нескладных детей, почти подростков. Выпучив глаза, они уставились на Луна, словно так же опешили, увидев его, как и он, увидев их.

Тычинка поднялась на ноги, глядя на них одновременно с любовью и недовольством.

– Девочку зовут Весна, а мальчика – Снежок, – сказала она Луну. – Они из последнего выводка Смоли. Она была королевой-сестрой Жемчужины.

Лун помнил, что Смоль – одна из королев, которая умерла. Казалось, что он больше слышал о мертвых раксура, чем о живых. Он пытался придумать ответ потактичнее, когда почувствовал, как что-то схватило его за ногу. Посмотрев вниз, он с удивлением увидел, что одна малышка-арбора переменилась и теперь пыталась вскарабкаться на него, как на дерево. Остальные детишки из выводка катались по полу, играя и занимая внимание других учителей.

– Ой, Крапинка, не нужно. – Тычинка попыталась схватить девочку, но малышка ловко увернулась, продолжая взбираться наверх.