Обладать

– Вроде бы и надо нам выйти на свет, но что-то ещё не пускает, – сказала Мод. – Лучше давай отсюда уедем. Поскорее.

– Куда?

– Например, домой.

– Чтобы не нарушились чары?

– Ты хочешь сказать, мы под влиянием чар? Но ведь когда-то нам всё равно придётся вернуться к действительности.

– Только не сейчас!

– Да, не сейчас.

В молчании они покатили в гостиницу. Подъезжая к стоянке, увидели, как оттуда стремительно выруливает огромный чёрный «мерседес». Вот он поравнялся с ними, – стёкла у него затемнены – Мод так и не поняла, заметил ли её Собрайл. Так или иначе, «мерседес» не сбавил скорости, а стрелою прянул прочь по шоссе – в сторону покинутой ими бухты.

Владелица гостиницы доложила:

– Один американский господин интересовался, где вы. Просил передать, что сегодня здесь ужинает.

– Он нас может в чём-нибудь обвинить? – негромко спросил Роланд по-английски, обращаясь к Мод.

– Какое там! Он просто хочет перекупить у нас сведения. Хочет вызнать, что нам ещё известно. Хочет заполучить письма. Хочет добраться…

– Вряд ли в наших силах ему воспрепятствовать.

– Зато в наших силах ему не способствовать! Нужно только уехать отсюда, сию же минуту. Как думаешь, он разговаривал с Арианой?

– Возможно, он просто мчится по следу Леоноры и Аспидса, – предположил Роланд.

– Вот и пускай встретятся, поговорят по душам. И пускай сами доискиваются до развязки. У меня такое чувство, – вздохнула Мод, – что развязка печальная. Сейчас у меня даже нет охоты её знать. Лучше уж как-нибудь потом…

– Сейчас самое время ехать домой. Уложим чемоданы, и в обратный путь.

– Да, ты прав.

Три недели они находились в Бретани… Совершая свой стремительный побег из Англии, они полагали, что украденное таким образом время станут чинно проводить в университетской библиотеке Нанта. Однако, благодаря закрытию библиотеки и отсутствию Арианы Ле Минье, они негаданно для себя – и притом уж второй раз за это лето! – оказались в отпуске, в отпуске совместном. В гостиницах они проживали в отдельных комнатах – с непременными узкими белыми постелями, – но несомненно, было во всём этом что-то от супружеского путешествия, даже от медового месяца. И потому они испытывали настоящее смятение, и вообще весьма двойственные, противоречивые чувства. Кто-нибудь вроде Фергуса Вулффа знал бы, как воспользоваться сложившимся положением, – больше того, считал бы для себя совершенно естественным, чуть ли не обязанностью, «развить успех». С другой стороны, Мод по доброй воле никуда бы не отправилась с Фергусом, тогда как с Роландом пустилась в путь без малейших раздумий. Мод и Роланд бежали вместе, и остро сознавали все неминуемые побочные значения подобного поступка. Они степенно, словно супруги, разговаривали друг с другом, и часто – до пародийности часто – звучало в их речи простое, исконное слово супругов – «мы», «нам», «нас». «Что мы делаем завтра? Не съездить ли нам в Понт-Аван?» – безмятежно спрашивал один. А другой или другая отвечал: «Да, неплохо б нам взглянуть на то знаменитое распятие, что послужило натурой для гогеновского „Жёлтого Христа“». И Роланд, и Мод, конечно, задумывались об этой речевой особенности, – но ни разу не обсуждали её вслух.

Где-то в письмах, далеко упрятанных письмах, Падуб говорил о нитях интриги, нитях сюжета, и о Судьбе, которая, держа эти нити, владела им и Кристабель и вела их неумолимо. Роланд про себя отметил, с удовольствием записного постмодерниста, но вместе и с настоящим суеверным страхом, что его и Мод тоже ведёт теперь судьба, и, похоже, уже не их собственная, а судьба тех двоих, давным-давно опочивших любовников. Элемент суеверного страха, наверное, неизбежен при любой обращённой внутрь, замкнутой, на себя же ориентированной постмодернистской игре с зеркалами, – ведь при такой игре непременно настаёт момент, когда сюжет вдруг решает отбиться от рук и внутри него начинают хаотически множиться произвольные, но наделённые одинаковой степенью правдоподобия смыслы, – словно принялся за дело дикий, сумбурный закон, неподвластный авторскому намерению, которое – будучи благим постмодернистским – предполагает некое упорядочение, как его ни называй, произвольное, поливалентное или даже «свободное», но всё равно упорядочение, предполагает управляемость, управляемое продвижение — куда? – к некоему концу. Связность и завершённость суть глубинные человеческие потребности. И хотя может показаться, что нынче они не в моде, именно они нас больше всего завораживают и влекут. Когда двоих «настигает любовь», подумал Роланд, то это словно Судьба своим волшебным гребнем проводит по спутанным прядям мироздания, по спутанным прядям жизней, и возникает дивный порядок, складность, красота – возникает подлинный сюжет. Но что, если окажется верным и обратное? Что, если, благодаря вовлечению в этот сюжет, они с Мод сочтут нужным повести себя сообразно сюжету? И не повредит ли это объективности и добросовестности, с какими взялись они за работу?..