Обладать и ненавидеть (ЛП)

— Нью-Йоркский университет пригласил Франсиско Родригеса, венесуэльского экономиста, на серию лекций для преподавателей. Нам с Уолтом было интересно послушать, поэтому я пригласил его в качестве своего гостя. Нас посадили рядом с Камилой, и они с Уолтом разговорились еще до начала лекции. Потом мы втроем пошли выпить.

— Как давно это было?

Он прищуривается.

— Где-то полгода назад. Лекция была прошлой осенью.

Я склоняюсь к нему, стремясь получить больше крошечных кусочков информации — информации, которую Уолт никогда не разгласит сам.

— И они действительно влюблены?

Мэтью хмыкает.

— Давай скажем так… Вряд ли ты женишься — даже фиктивно — на ком-то другом, если ты правда любишь кого-то. — Он с любопытством глядит на меня. — Разве ты не спрашивала обо всем этом Уолта?

Я откидываюсь на спинку стула.

— Как я уже говорила, мы почти не видим друг друга.

— Ладно. Понятно.

Он возвращается к еде, я пью шампанское, и между нами воцаряется тишина. Когда он вновь заговаривает, то поворачивает разговор к моему творчеству.

— Чем планируешь заниматься после учебы? Взяла перерыв?

— Вовсе нет. Сейчас я работаю больше, чем когда-либо раньше. Вообще большую часть этого дня я осаждала «Hauser & Wirth», пытаясь встретиться с кем-нибудь из их директоров.

— Серьезно? — Кажется, Мэтью в восторге от этой выходки. — Это так…

— Безумно? Я знаю. Не волнуйся, они с тобой согласились и довольно быстро выставили меня вон.

Он сочувственно хмурится.

— Мне жаль это слышать, хотя их отказ кажется удивительным. Если ты закончила RISD, ты должна быть очень хороша в том, что делаешь. Какую отговорку они придумали?

— О, это сложно.

Я не могу заставить себя произнести фразу «картинки для кофеен», поэтому излагаю ему смягченную версию правды.

— Мир искусства — хитрый зверь. Похож на мир моды в том смысле, что всегда существуют постоянно меняющиеся тенденции. Конечно, классические Пикассо и Моне всегда будут в цене, как «Louis Vuitton» и «Chanel», но современным художникам приходится сложно. Все слишком зависит от того, что хотят выставлять галеристы. Многим из них наскучила живопись на холсте.

— Кому она может наскучить?

— Спасибо тебе! — говорю я, игриво толкая его в плечо.

Мэтью смеется.

— Мне бы хотелось взглянуть на твои работы. Я знаю людей, которые могли бы указать тебе правильное направление.

— Ты серьезно?

— Конечно. Ты же теперь моя невестка, не так ли?

У меня вырывается громкий смешок облегчения. Наконец-то кто-то захотел пошутить над этим странным стечением обстоятельств.

— Я, кстати, шучу, — говорит он, застенчиво улыбаясь. — Не могу смотреть на тебя так. Уверен, что деверю вряд ли можно находить свою невестку привлекательной.

— О, — срывается удивленный звук с моих губ.

— Я тебя смутил? Черт. Извини. Перед праздниками я кое с кем расстался, поэтому на какое-то время выпал из романтической сферы. Давай-ка попробую еще раз. — Он встряхивается, словно пытаясь расслабиться, затем смотрит на меня и с чувством произносит: — Элизабет, ты горячая штучка.

Я не могу удержаться от смеха, а он смиренно пожимает плечами.

— А теперь, полагаю, ты должна мне сказать, что я тоже горяч.

Теперь я смеюсь еще громче — он будто открыл глубокий колодец счастья, которого я не испытывала столько, сколько себя помню.

Я не сразу замечаю, что на пороге столовой стоит, наблюдая за нами, Уолт. А точнее, наблюдая за мной. Поднимаю глаза, и мой смех замирает, когда я вижу, что на его лице тоже улыбка. Маленькая улыбка. Приподнят только правый уголок рта. Оказывается, у него, как и у брата, тоже есть ямочки на щеках.

— Как Камила? — спрашиваю я и вытягиваю шею, проверяя, не стоит ли она у него за спиной.

Сразу же сожалею о том, что спросила, потому что он перестает улыбаться.

Он заходит в столовую и садится по другую сторону от своего брата — туда, где совсем недавно сидела Камила.

— Она уехала домой.

— Сожалею. Прости.

Его темные глаза встречаются с моими, и в них что-то вспыхивает.

— Не извиняйся. Ты здесь совсем не при чем.

Он тянется за бутылкой вина, которая осталась стоять на столе, и делает глоток прямо из горла.

Мэтью смеется.

— Тяжелый вечер?

— Можно и так сказать.

— Вы с ней расстались? — спрашиваю, вмешиваясь в их разговор.

Уолт пожимает плечами.

— Похоже на то.

— Честно говоря, я и не думал, что вы останетесь вместе надолго, — роняет Мэтью.

Уолт искоса бросает на него взгляд.

— Мог бы упомянуть об этом пораньше. Надо было отвести меня в сторону и дать какой-нибудь братский совет.

Мэтью пожимает плечами.

— Ну, я так и сделал бы, если бы думал, что ваши отношения действительно куда-то идут.

Мне нравится видеть Уолта таким. В присутствии брата он стал расслабленнее — отношения у них дружеские, это очевидно.

— Мэтью сказал, что она профессор в университете, — говорю я, горя желанием получить еще больше информации.

Уолт кивает.

— Так вот какой твой типаж?

Его брови сходятся на переносице, и он склоняет голову набок, изучая меня.

Ух, какой храброй я становлюсь от шампанского.

— В смысле, обычно ты западаешь на умных? — уточняю, откашлявшись.