Обладать

– Здравствуйте. Боже мой, боже мой, надо собраться с мыслями. Я… я думала, звонить вам или нет… вы примете меня за сумасшедшую или за наглую, невоспитанную… но к кому мне обратиться, кроме вас… я сидела весь вечер, в голове ужасные мысли – я только сейчас поняла, который час, в это время звонить уже не принято… я потеряла чувство времени, простите… Может быть, я лучше перезвоню завтра – так будет правильнее… если только уже не будет слишком поздно… хотя вряд ли беда случится завтра, но всё равно случится на днях, если я, конечно, не ошиблась… я решилась вам позвонить, потому что вы тогда произвели на меня хорошее впечатление, мне показалось, вам искренне небезразлично…

– Извините, кто это говорит?!

– Боже мой, боже мой. Я никогда никому первая не звоню. Я смертельно боюсь телефона. Это Беатриса Пуховер. Эллен Падуб в опасности! То есть не в опасности… но как это ещё сказать?.. Я звоню вам ради неё…

– Что такое, доктор Пуховер? Что случилось?

– Извините, пожалуйста, я говорю очень сумбурно. Сейчас, только немного успокоюсь… Я вам звонила раньше, но никто не отвечал. Я решила, вас вообще нет дома, а тут вы взяли трубку… я сразу растерялась, разволновалась. Вы меня простите?

– Всё в порядке. Говорите, не стесняйтесь.

– Мортимер Собрайл. Он у меня был – то есть не здесь, конечно, – я сейчас у себя дома в Мортлейке. Он был у меня на работе, в музее. Несколько раз. Читал разделы дневника… совершенно определённые разделы…

– Раздел о визите Бланш?

– Нет-нет. О похоронах Рандольфа! А сегодня привёл с собой молодого Гильдебранда Падуба, – правда, он не совсем молодой, скорее старый, а уж толстый, это точно, но в любом случае моложе лорда Падуба. Вы, может быть, не знаете, но Гильдебранд после смерти лорда Падуба – я хочу сказать, в случае смерти – становится наследником. Лорд Падуб теперь совсем плох – так сказал Джеймс Аспидс. Вот и на мои письма не отвечает… я, вообще-то, ему пишу редко – нет необходимости… но когда пишу, не отвечает…

– Доктор Пуховер…

– Перехожу к делу. Но я вас точно ни от чего не отрываю? Может, я лучше завтра?

– Да. То есть нет! Не надо завтра, говорите сейчас. Я прямо сгораю от любопытства.

– Я подслушала их разговор. Они думали, я ушла, а я тихонько сидела за перегородкой. Доктор Бейли, я совершенно уверена, что профессор Собрайл намеревается потревожить – в прямом смысле! – прах Падуба и его жены. Вместе с Гильдебрандом он хочет раскопать могилу Рандольфа и Эллен в Ходершелле! Решил выяснить, что спрятано в ларце.

– В каком ларце?

Беатриса со вздохами и придыханиями многословно изложила историю похорон поэта и под конец сказала:

– Собрайл давно, уж много лет, твердит, что надо извлечь этот ларец. Но лорд Падуб не даёт своего согласия. В любом случае для нарушения захоронения надо иметь ещё и епископскую грамоту, никакой епископ её не даст. Но он, Собрайл, заявляет, что у Гильдебранда есть моральное право на этот ларец, и у него самого тоже есть – право! – поскольку он, видите ли, так много сделал для Рандольфа Падуба… Вы представляете, что он сказал? Я запомнила слово в слово: «Давайте поступим как те отважные воры, которые взяли картину Моне „Впечатление. Восход солнца“. Возьмём, а уж потом будем решать, что делать с сокровищем…» Представляете, каков?..

– Вы не говорили с профессором Аспидсом?

– Нет.

– Может, поговорить?

– Он меня недолюбливает. Он всех недолюбливает. А меня больше других. Ещё, чего доброго, скажет, что я выжила из ума, что мне послышалось. Или скажет наоборот: я виновата, что у Собрайла возник этот страшный план – зачем, мол, показала ему дневник; Собрайла он вообще ненавидит лютой ненавистью… Не станет Аспидс меня слушать… Я устала, устала от сплошных мелких унижений. Вот вы тогда хорошо говорили со мной, вы понимаете сердце Эллен Падуб, вы знаете, что нельзя допустить такого надругательства над ней… – Голос Беатрисы задрожал. – Я бы обратилась к Роланду Митчеллу, но он исчез, как сквозь землю провалился. Что мне делать, посоветуйте? Что вообще можно предпринять?..

– Доктор Пуховер, Роланд здесь, со мной. Может быть, нам приехать в Лондон? Если б можно было обратиться в полицию…

– Но у нас нет доказательств.

– Вот именно. Вы, случайно, не знаете, кто викарий той церкви, рядом с которой кладбище?

– Знаю. Его зовут Дракс. Он не жалует учёных. Да и вообще всех, кто интересуется литературой. И Рандольфа Падуба, кажется, ставит невысоко.

– Вот незадача, – подосадовала Мод. – Все, кто имеет отношение к этому делу, на редкость колючие, неудобные личности.

– А Падуб был человек такой большой души! – сказала Беатриса, даже не пытаясь опровергать суждение Мод.

– Остаётся надеяться, викарий их выпроводит. Может, его предупредить?

– Не знаю. Я же говорю, я в полной растерянности.

– Ладно, давайте сделаем так. Я подумаю, спрошу кое у кого совета. И завтра вам перезвоню.

– Спасибо! Только умоляю, поторопитесь…

* * *