Обладать

Загадок нынче век. Пойди ко мне,
Любовь моя, скажу тебе загадку.

Есть место – всех поэтов ждёт оно.

Кто годы его ищет, кто наитьем
Находит сразу; кто в пути сражает
Сонм чудищ, кто туда в виденьи сонном
Проникнет. Тот порой от места в шаге,
Кто заперт в лабиринте; кто от смерти
Бежит иль от идиллии аркадской…

Там, в месте том, – сад, дерево и змей,

Свернувшийся в корнях, плоды златые,
И женщина под сению ветвей,
И травистый простор, и вод журчанье.

Всё это есть от веку. На краю

Былого мира, в роще заповедной
У Гесперид мерцали на извечных
Ветвях плоды златые, и дракон
Ладон топорщил самоцветный гребень,
Скрёб когтем землю, щерил клык сребряный,
Дремал, покуда ловкий Геркулес,
Его сразивши, яблок не похитил.

В иной дали, средь северных пустынь,

Где лёд железа крепче, но прозрачней
Стекла и вверх воздвигся острошипо,
Лежал град Фрейи, защищён стеной
От инеистых демонов Нифльхейма,
А в граде – сад с кипучею листвою
И светлыми плодами; в этот сад
Являлись асы, чтоб отведать яблок
Заветных вечной младости и силы.
Вблизи из тьмы рос Ясень-миродержец,
Чей корень грыз дракон свирепый, Ни́дхёгг,
Но жизнь не сякла в Ясене. Там тоже
Луга и воды были (видим сходство!):
Источник Урд, где будущее с прошлым
Мешалось, многоцветный, но бесцветный,
Недвижный иль играющий мятежно.

Сии места – не одного ли Места

Суть тени? Как деревья – тени Древа?
Мифическая тварь – не из пещер ли
Сознанья, из времён, когда скакали
На тяжких лапах ящеры средь древних
Болот, где не ступали человеки?..
А может, это тёмный дух, что нами
Владел и изгнан был? Или его
Измыслили мы сами, чтоб жестокой
Дать имя нашей хитрости, гордыне,
Желанью мучить стебель живоносный?

Назвали Место и назвали мир

Те люди, что вначале жили, сами
Создав слова, как первые поэты:
Сад, дерево и змей (или дракон),И женщина, и яблоки, и злато…
По имени вещь обретала облик.
Два имени смешавши, получили
Метафору, иль истину двулику, —
Яблоки злата, яблоки златые —
Плод умозренья. Следом чередою
Пришли иносказания: на водах
Чешуйки ряби – это чешуя
На теле змея; ярколистных веток
Изогнутость – змеистая – напомнит
Прелестных рук – змеящихся – движенья;
Под тайным и змеящимся покровом —
Зелёный мох; в укромных нишах крон —
Шары златые – маленькие солнца.
Итак, всё больше различались вещи,
В глазах, в уме змеясь, переплетаясь.
И люди, жившие поздней, узрели
Связь целого с частями, блеска связь
Проворного – с хищеньем, умыканьем.
И стала возникать легенда Древа
Растущего в сияньи одиноком.

Мой друг, мы это Место создаём,

Созданьями сознанья населяем:
Дриадами и ламиями, сонмом
Драконов, мелюзин. Мы сотворим
Смятенье там, тоску и ликованье,
Трагедию и тайну. Мы прибавим,
Отнимем, усложним, умножим. Купы
Пусть будут кущи райские, на ветки
Мы райских птиц посадим. А ручей,
По нашей воле став кровавым, вскоре
Очистится по нашему же слову
И побежит по ложу самоцветов —
Но прочь их унесёт, коль пожелаем, —
Простой песок останется, копящий
Извечно память о воды движеньях.

Я вижу Древо грузным и корявым,

С корой шершавой, с узловатым комлем.
Ты – стройным светочем сребристым, с кожей
Коры, с ветвей руками. В лабиринте,
Где в тупиках тернистых ждёт погибель,
Лежит то Место, или средь пустыни,
Где человек бредёт вослед миражам —
Что тают словно лёд на жарком солнце,
Иль словно пена, кружево прибоя,
На зыбистом песке, – и вдруг увидит,
От жажды умирая, это Место,
Но в подлинность его едва ль поверит…

Загадка – ложь, но правда – ей отгадка.

Мы вызываем Место в бытие
Иль нас оно?..

Р. Г. Падуб, из поэмы «Сад Прозерпины»