Обладатель великой нелепости

Гера выбрался в проход и с нетерпением ожидал, когда автобус подъедет к остановке. Казалось, водитель нарочно сбавляет скорость, чтобы дольше удержать его в салоне автобуса. Несколько раз он бросил взгляд от дверей на тонкую шею мальчишки по имени Алик, пытаясь убедиться, что на ней действительно не осталось следов, после того как скрюченные лапы монстра…

Наконец он доехал до остановки и выпрыгнул из автобуса раньше, чем скрипучие двери полностью открылись, а сам автобус еще катился по инерции с малой скоростью.

В тот день у бабушки Гера так и не появился, хотя оказался всего в десяти минутах ходьбы от ее дома. Сойдя на долгожданной остановке, он сразу же направился домой. Пешком.

В ближайшую ночь ему снились многосерийные кошмары, от которых невозможно было спастись ни вставанием в туалет, ни попытками покурить в форточку, чего он никогда раньше себе не позволял. Даже пробуждение не играло никакой роли – кошмарные видения из автобуса будто обладали способностью проявляться из темноты, как изображение на фотобумаге, опущенной в ванночку с фотохимикатами.

В итоге он провел вторую половину ночи, сидя с включенным светом. Последний раз ночник исполнял роль его охранника десять или одиннадцать лет назад, когда, наслушавшись от других детей страшных историй – рассказанных Старшими Братьями, – он боялся появления из-под кровати злого волосатого Бабая или мертвого дедушки, который соскучился за три года под землей и пришел поиграть с внуком…

часть тебя уже знает

Следующие три дня Гера с облегчением ощущал, как этот страх постепенно уходит… вернее, отступает куда-то на дальний план, чтобы затаиться и дождаться своего времени. Правда, иногда ему мерещилось что-то в людской толпе, или казалось, что в одном из окон дома напротив он видит иссохшую зловещую фигуру, машущую ему рукой.

Особенно Геру донимал его собственный портрет, висевший напротив кровати; словно он ощущал некую тайную связь случившегося в автобусе с тем далеким днем, когда побывал в фотосалоне… и тогда ведь тоже что-то произошло? Что-то…

ЩЕЛК!.. это случится… часть тебя уже знает… ЩЕЛК!..

Он не мог избавиться от странной уверенности, что уже видел это существо (Отрывателя голов… так ведь?) где-то раньше – когда-то давным-давно – быть может, с того момента прошло даже больше времени… чем он живет на свете. Намного больше, чем минуло с того дня, когда он издал свой первый вопль в родильном доме. Но как такое возможно?

На пятый день все вроде бы прекратилось. Через пару часов у него намечалась дружеская встреча с Алексом. Жизнь возвращалась в норму.

Но в парке это вновь попыталось дотянуться до него.

– Нет, ты видел, как она крутанула задницей? – воскликнул Алекс, не в силах успокоиться.

– Попкой… – отстранено уточнил Гера, чувствуя, как гнетущие воспоминания уходят снова.

– Попкой, – повторил он и растянул губы в пошловатой ухмылке заправского волокиты, знающего несомненную разницу между такими понятиями женской анатомии, как «попка» и «задница». И надеялся, что вскоре сможет существенно расширить свой небогатый теоретический кругозор в этой сфере. Благодаря практическому опыту, когда с ним впервые произойдет это. Например, в Риге.

Да, скоро он поедет в Ригу. И уже не вернется назад прежним, – это чувство было слишком сильным, чтобы обмануть. Когда тебе пятнадцать, то кажется, достаточно лишь внешней смены декораций, чтобы с легкостью добиться исполнения самых заветных желаний. Впрочем, наверное, тихая вера в это никогда не умирает до конца.

Алекс о чем-то мечтательно сказал и толкнул Геру, ожидая реакции.

– Что? – отозвался тот, провожая взглядом странного, одетого не по сезону, в длинный плащ, мужчину с таким напряженным выражением лица, которое не могло не привлечь его внимания. На секунду ему показалось, что одна рука мужчины, опущенная в карман плаща, что-то ритмично сжимает – эспандер или…

«Сердце… там его сердце… – пронеслась внезапная мысль. – Там, под плащом, тянутся трубки…»

Что за бред?

Мужчина в плаще смешался с толпой, и Гера потерял его из виду.

– Я говорю, может, стоило познакомиться с ними? – сказал Алекс.

Гера фыркнул:

– Им лет по двадцать пять, идиот, мы дли них просто два сопляка, – он снова усмехнулся, уже с долей высокомерного юношеского презрения: – Может быть, ты собирался это сделать?

– Я… – начал Алекс и осекся, краснея. Проблема Первого шага все еще оставалась для него непреодолимой. Волшебные очки магического «Алекса» – американского парня с тачкой, стройной красоткой где-то там за океаном и прочим – вдруг утратили силу.