Облако

В отличие от предыдущих залов, стандартных павильонов и стендов здесь не было, огромный зал был уставлен обычными потертыми столами, стоявшие близ них разновозрастные люди были мало похожи на продавцов.

– Что это? – спросил Вадим.

– Рынок личных вещей. Типа барахолки.

Вадим задумчиво взглянул в сторону тускловато освещенного зала.

– Давайте посмотрим.

Войдя, они медленно пошли между столами.

Потрескавшиеся от времени кожаные женские сумочки, фарфоровые статуэтки, старинная скрипка, горка хрустальной советской посуды. На столике у пожилой женщины стояли советские детские игрушки – слегка облезлый пластмассовый бравый солдат Швейк, розовая неваляшка с круглыми глазами и котенок в ботиночке. Вадим нажал голову котенка; слегка пружинисто погружаясь в ботинок, котенок пискнул.

– Работает, – сказала женщина.

В углу столика, прислоненный к стенке, сидел большой плюшевый Кот в сапогах, с ухом, просунутым через дырку в берете.

Пройдя десяток столиков, Вадим свернул к центру зала. На столе, в окружении потрепанного велосипеда и старой детской коляски, стоял на треноге старинный медный телескоп. Сидевшая на стуле девушка читала книжку, из стоявшего на соседнем столике кассетного магнитофона доносилась тихая музыка. Подойдя, Вадим потрогал начищенную медную поверхность. Отложив книжку, девушка подняла глаза.

– Это моего друга. Когда мы были школьниками, он достал его где-то, починил и смотрел на звезды. Он хотел стать астрономом, у него везде в комнате были звездные атласы и карты неба. Тогда еще было небо, по вечерам мы все приходили к нему и смотрели в телескоп на звезды. А он нам рассказывал про них. Он научился оптике, сам вытачивал и полировал линзы. Мы включали музыку – тихо, почти как сейчас, и смотрели в небо.

– А потом?

– А потом его призвали в армию, во внутренние войска, он остался контрактником, чтобы получить льготы на поступление в институт, и погиб во время спецоперации, в Чечне.

Мгновенье Вадим смотрел на тускло отливавший медью телескоп.

– Сколько?

Девушка пожала плечами.

– Я сама не знаю, сколько не жалко. Я сама не хотела продавать, но приходится, с деньгами сейчас не очень.

Вадим отсчитал деньги.

Девушка встала.

– Я упакую.

С перевязанной скотчем коробкой Вадим пошел дальше. Старая, потускневшая картина, советский пылесос «Сатурн», рулон обоев. Оглянувшись на странное постукивание, Вадим, удивленный, подошел к соседнему столику – постукивая клювом по толстой проволоке и пытаясь просунуть голову сквозь прутья решетки, в клетке сидел петух. Сидевшая рядом пожилая женщина подсыпала в клетку горстку зернышек.

– Что это вы? – спросил Вадим.

Махнув рукой, женщина вздохнула.

– Не знаю, что делать с ним. Соседка умерла – мы на окраине живем – держала во дворе петуха и двух курочек, курочек я продала – да что там, пристроила – в школу, в зооуголок, а петуха никто не берет. Вот я и подумала… – Она просительно посмотрела на Вадима – Вообще-то с животными тут не разрешают, вы уж не выдавайте меня.

– Сколько? – спросил Вадим.

– Пятьсот рублей.

Вадим полез за деньгами. Обрадованная, женщина склонилась под стол.

– Тут у него еще два пакетика с кормом – будет для него приданое.

Взяв клетку и отдав Ратмиру пакетики с кормом, Вадим повернулся к провожатому.

– Пойдемте дальше. Хватит, наверно, здесь уже.

Выйдя из зала, они спустились ниже. Пустой, почти без посетителей зал сиял белизной сборных выгородок и стендов.

– Что здесь?

Косо взглянув, провожатый поморщился.

– Крупная бытовая техника – то, что редко берут. Всякие плиты и стиральные машины.

Вадим бесстрастно кивнул.

– Ну, мы же зарезервировали. На обратном пути, отстираем в хаммаме. А ниже что?

– Книги.

– Вот это другое дело.

Они спустились еще на этаж.

Заставленный книжными развалами зал был абсолютно пуст. Встретив вопросительный взгляд Вадима, провожатый усмехнулся.

– Сюда редко кто добирается.

Не спеша, Вадим пошел вдоль развалов.

Связанные веревочками в стопки и вразнобой старые, пыльные советские издания. Пройдя десяток столов и увидев три огромных старинных тома темно-кирпичного цвета, Вадим взял в руки один из них. Это было советское, 1948 года, издание третьего тома «Истории Византийской империи» академика Успенского. Второй том, 1927-го, и первый, 1913-го года издания, были здесь же. Пожилой, в потертом костюмчике владелец развала почтительно склонил голову.

– Интересуетесь историей?

Вадим улыбнулся.

– Что делать, если она интересуется нами.

– Вам, как знатоку, будет большая скидка.

Рассчитавшись, Вадим повернулся к провожатому.

– У вас в рюкзаке место для этого будет?

– Если каски с фонарями наденете, будет.

Подойдя, провожатый взял у хозяина перевязанные бечевкой три тома.

– Давайте я пока понесу.

Каждый со своей поклажей, они вышли из зала.

– Сколько я вам должен за комплекты? – спросил Вадим. – Прочие условия я выполнил.

Взяв молча поданную провожатым квитанцию, он отсчитал деньги.

– Что там у нас дальше – вроде только девятый остался. Что там еще продают?

Провожатый сунул деньги в карман.

– Ничего, – сказал он. – На девятом только шлюзы.

Они спустились на девятый.