Облако

Поведя фонарем, мельком увидев обстановку, он повернулся – слева у двери был большой черный выключатель; мгновенье помедлив, он включил его, зажегся свет. Выключив фонарь, он осмотрелся снова. Маленькая комнатка, обшарпанный стол, щит с рубильниками, стул, шкаф с пыльными папками и тетрадями, надтреснутый громкоговоритель на стене. На столе стояли граненый стакан в подстаканнике, лампа и старинный черный телефон. Стянув с плеча и бросив на пол рюкзак, Вадим сел на стул. Телефон был старый, с толстым черным шнуром, с диском и в корпусе из толстой, грубой пластмассы. Протянув руку и сняв трубку, Вадим поднес ее к уху, в трубке был гудок. Несколько мгновений послушав его, Вадим положил трубку на рычаг. Сюр, подумал он, сумасшествие, здесь, во тьме, в пустоте, в центре Земли работает телефон. Вот он, телефон, стоит на столе, и значит, я могу позвонить. Кому, подумал он, кому мне позвонить. Внезапно осознав, что единственный телефон, который он помнит наизусть, – это номер мобильного Ларисы, еще не осознавая, что делает, сняв трубку, он несколько раз повернул диск. Тишина, затем после потрескиваний в трубке внезапно раздался гудок. Гудок был непривычно долгим, так же долго, гудок за гудком, слушая, он сидел с прижатой к уху трубкой. Переждав множество гудков, поняв, что ответа не будет, он положил на место трубку. Сидя на стуле, согнутый и опустошенный, долго он смотрел в пол. Зачем я это сделал, подумал он, зачем, кому это нужно, если бы она ответила, что, что я мог бы ей сказать? Что ты все, что у меня есть. Что жизнь моя бессмысленна без тебя. Что без тебя я буду теперь жить бессмысленно много лет, без смысла и цели, не зная, зачем я встаю, зачем иду умываться, зачем еду куда-то в город, зачем с кем-то встречаюсь, с кем-то разговариваю, сижу на бессмысленных совещаниях, читаю бессмысленные бумаги, кому-то улыбаюсь, жму чьи-то руки, кому-то обещаю, кому-то отвечаю, зачем это, зачем? Слава богу, подумал он, слава богу, что она не ответила. Подняв глаза, несколько мгновений он смотрел в выцветшие буквы лежавшей на столе газеты. В следующее мгновенье он вздрогнул – прямо перед ним, громко, длинным, отчетливым, дребезжащим звуком звонил стоявший на столе телефон. Молча глядя на него, гудок за гудком он слушал этот звук. Последний гудок оборвался на середине; еще немного посидев, поднявшись и задвинув стул, он поднял с пола и закинул за спину рюкзак. Выключив свет, он вышел из комнаты. Неподвижно, глядя прямо перед собой, Ратмир стоял у противоположной стены. Поднявшись на возвышение пути, переступив через рельсы, он встал рядом с ним.

– Пойдем, – сказал он.

Они пошли снова. Мерно шагая, с внезапно очистившимся взором – ни красных шаров, ни красных кругов перед глазами – Вадим смотрел в убегающие в бесконечность желтые пунктиры фонарей. Странное, грустное, опустошающее спокойствие так же исподволь, внезапно и властно овладело им. Да, мы идем, подумал он, может быть, мы дойдем, может быть, нет, и это кажется важным сейчас, в этот момент, и я волнуюсь, переживаю, даже чего-то боюсь, даже сильно боюсь, но все это иллюзия, все это призрачно, все это пустяк, мелочь, все это ничего не значит, потому что все главное, все важное осталось там, наверху. Все, все осталось там. Мерно и ровно они шли в тишине, пустота и спокойствие были вокруг, призрачные в бесконечном безмолвии, незримые и легкие, как ускользающая мысль или тень от пожатия плечом. Поддавшись подспудному импульсу, скорее инстинктивно, чем что-то почувствовав и сознательно ожидая что-то увидеть, Вадим подсветил фонарем пространство впереди – почему-то даже не вздрогнув, не удивившись тому, что увидел – тонкий, белый, воздушный силуэт был там, шагах в полуста – тихая, почти прозрачная светловолосая девушка неспешно шла навстречу им по той же бетонной тропинке; не отвернувшись и, кажется, даже не отведя глаза от света, мерно и спокойно приближаясь к ним; видя, что она уже совсем близко, Вадим выключил фонарь. Мгновеньем позже они стояли друг против друга. Одетая в легкое белое платье, с длинными белокурыми волосами, тихо ниспадавшими на плечи, она мгновенье молчала, просто, без смущения подняв на него ясные глаза.

– Здравствуй.

Вглядываясь в эти светлые, спокойные глаза, он поспешно кивнул ей.

– Здравствуй.

Тихо отбросив прядь волос с плеча, все так же светло и спокойно она смотрела на него.

– Давно куда-то идете?

Он кивнул.

– От торгового центра, к комбинату.

Словно ожидая этого, не удивившись, она задумчиво, чуть грустно посмотрела куда-то вдаль.

– Это просто, хотя и далеко.

Отчего-то смущенный, стараясь сбросить с себя эту странную, светлую околдованность, он невольно усмехнулся.

– Это не показалось нам таким простым.

– А что с вами случилось?

– Сначала… – невольно осекшись, почувствовав, что почему-то не хочет рассказывать ей про вейку, он поднял глаза на нее снова, – сначала пришлось пробираться через завал, под поездом, а потом еще через один, под потолком.

Слушая его, она покорно опустила глаза.

– Да, там есть такие. Их легко обойти. Вы просто не знаете.

– Обойти?