Облако Пустоты

уровнях дворец Потала. Его здания сверкали золотом на фоне голубого неба во всем своем

внушительном величии. Именно здесь «Живой Будда», Далай-Лама, восседал на своем троне

в окружении 20 тысяч монахов. Поскольку я не понимал по-тибетски, я просто посетил

монастыри, совершая воскурения и отдавая дань почтения «Живому Будде».

Из Лхасы я направился на запад и, пройдя через Гонгкар и Цзянцзы, достиг Шигацзэ, к

западу от которого находился монастырь Ташилунпо. Это было большое и красивое

сооружение, занимавшее площадь в несколько квадратных ли

и являвшееся

административным и религиозным центром Западного Тибета, где другой «Живой Будда»,

Панчен Лама, восседал на своем троне в окружении четырех или пяти тысяч монахов. Во

время своего путешествия из провинции Сычуань в Тибет, на что ушел год, я передвигался

днем и отдыхал ночью. Зачастую я не встречал ни одной живой души в течение нескольких

дней, поднимаясь в горы или переправляясь через реки. Птицы и звери были не такими, как

в Китае, и обычаи также отличались от наших обычаев. Их сангха не предусматривала

соблюдения монашеских правил, и в большинстве своем монахи ели говядину и баранину.

Они разделялись на секты, знаком различия которых были красные и желтые шапки. Я думал

о днях Собрания Чжэтаваны и не мог сдержать слезы27. Так как год приближался к концу, я

вернулся из Шигацзэ в Лхасу и встретил там Новый год.

Мой 50-й год (1889–1890)

Мне не хотелось оставаться в Тибете, и с наступлением весны я отправился на юг через

Лага и Ядун (иначе называемый Маотунь), который был воротами в Индию из Тибета. Я

прибыл в Бутан, перейдя через горные цепи, названия которых были мне неизвестны, хотя я

однажды слышал, как их называли «Луковичным хребтом» или «Снежным хребтом»

(Гималаи).

У меня в стихотворении об этом есть строки:

Что горизонт рассекает,

Теряясь в ясности пустоты?

В этом мире, словно из серебра,

Не уступающем блеском нефриту.

26 Усуцзян, вероятно, приток реки Брахмапутра (Ярлун Цзанпо).

27 Буддийская сангха обычно запрещает мясоедение, и Сюй-юнь вводил решительные реформы в китайских

монастырях везде, где обнаруживал случаи мясоедения. Следовательно, он был шокирован тем, что

употребление в пищу мяса было, как он обнаружил, весьма обычным делом для тибетских буддистов.

Тибетский климат и почва не очень-то способствуют получению хороших урожаев овощей, а урожаи злаковых

культур зачастую скудны. Таким образом, в силу простой необходимости тибетские монахи часто употребляют

мясо. Ячмень и просо иногда дают неплохой урожай, но редко в количествах, достаточных для удовлетворения

всех потребностей. Сюй-юнь придерживался строгой вегетарианской диеты весь период своего пребывания

в Тибете и, очевидно, находил соответствующую пищу для поддержания тонуса. Предписания винаи

однозначно не исключают применения мяса в качестве пищи, главным образом потому, что монахи, как

правило, просят милостыню или едят то, что их благодетели им предлагают. В Китае предписания винаи

связывают с «Брахмоджала сутрой», которая действительно исключает употребление мяса, подобно

«Ланкаватара сутре». Таким образом, в Китае канон явно запрещает мясоедение.

Оказавшись в Индии, я добрался до города Янпу 28, где совершил паломничество в

различные святые места. Позже я прибыл в великий бенгальский город Калькутту, откуда

морем направился на Цейлон. Будучи там, я продолжал свое паломничество по святым

местам, после чего снова морем добрался уже до Бирмы. Там я посетил великую Золотую

Пагоду (в Рангуне). Вблизи Моламьяйна, в Цзидили 29 я увидел необычный валун,

возложенный, по преданию, на скалистом выступе Маудгальяной в древние времена. Многие

преданные ему последователи приходили туда, чтобы отдать дань почтения.

На седьмом месяце я возвратился в Китай. Продвигаясь из Лашио, я прошел через

заставу Ханьлун и вступил на территорию провинции Юньнань. Пройдя через Няньнин,

Лунлин, Цзиндун, Мэнхуа, Чжаочжоу и Сягуань, я достиг Дали. Там я посетил великое озеро

Эрхай, шум водопадов которого был слышен на несколько ли вокруг. Это было самое

замечательное зрелище.

Когда я вернулся в Китай, моим первым обетом было посещение горы Петушиная

Ступня (Цзи цзу), где я хотел почтить Махакашьяпу, который считал гору священной и на

которой, по преданию, находясь в пещере, он был погружен в самадхи и ожидал будущего

будду, Майтрею. От озера Эрхай я направился на северо-восток и через Васэ, Байдань,

Пинша, Шаньцзяо и храм Даван в Аньбане достиг арки архитектурного ансамбля Линшань

(пик Стервятника) у подножия горы Петушиная Ступня. На полпути к вершине находилась