Облава на волка

Выбежав на трассу, Щукин огляделся. Теперь уже не было сомнений в том, что по его следу идут: в сосновом лесу явственно слышались голоса и шум ломающихся веток. Николай посмотрел туда, откуда, как он предполагал, могла показаться милицейская машина.

И вздрогнул.

Машина там стояла, но не милицейская, а обыкновенная синяя «шестерка». Номера было не разобрать.

Синяя «шестерка» о чем-то напомнила Николаю, но о чем именно – у него не было времени вспоминать. Стараясь не думать о том, что «шестерка» может оказаться машиной преследователей, он побежал в ее сторону.

«Шестерка» медленно двинулась навстречу Николаю. Теперь уже видны были и цифры – три, шесть, два.

Снова что-то кольнуло Николая, но он продолжал бежать вперед, и только когда он пробежал мимо невысокого столба, на котором была табличка с номером «двадцать», Щукин вспомнил – это ведь Ляжечка обещал ждать его на двадцатом километре такой-то трассы, рядом с Сосновой рощей.

«Чудо? – вспыхнуло и растаяло в голове Щукина. – Совпадение? В любом случае это – спасение. И теперь у меня есть надежда в очередной раз оставить мусоров с носом…»

Щукин призывно замахал руками. «Шестерка» увеличила скорость, и через несколько секунд высунувшийся из окошка Ляжечка радостно заорал Щукину:

– А я тебя жду, понимаешь! Ты ведь опоздал!

– Ско… рее! – пропыхтел Щукин, плюхаясь на сиденье рядом с водительским. – Жми на газ, Толик!

– А что случилось? – встревоженно осведомился Ляжечка.

– Давай, гад, скорее!!!

Ляжечка посмотрел в сторону Сосновой рощи, увидел несколько крепких ребят в камуфляже, высыпавших на опушку, и понял все.

Охнув, он рванул с места и через минуту оставил ментов далеко позади.

Щукин тяжело дышал, вытирая пот со лба.

Несколько километров они проехали молча. Потом Ляжечка свернул на проселочную дорогу и заговорил первым:

– Расскажешь, что случилось?

– Потом, – все еще отдуваясь, проговорил Щукин.

– А я, честно говоря, думал, что ты меня кинул, – усмехнулся Ляжечка и взял с панели управления пачку сигарет. – Давай, закуривай!

Николай, только сейчас понявший, как он истосковался по никотину, сунул сигарету в рот, и Ляжечка поднес к ней зажигалку. Потом, закурив сам, Ляжечка проговорил, счастливо улыбаясь:

– Как здорово все-таки, что ты пришел на встречу! Ты на двадцать минут опоздал, и я подумал, что все… Еще полчаса бы я подождал, да и поехал… А сейчас… Эх, Колян, как мы с тобой развернемся! Эх, дел наворотим!

Извернувшись, Ляжечка хлопнул Щукина по плечу. Щукин поморщился.

– А ту шутку с бабками ты здорово придумал! Я тогда испугался. Посчитал, что ты в натуре меня захотел кинуть. А ты… Все такой же ты, Колян, как и был. Все шутишь… Н-да… на двадцать минут опоздал, – повторил Ляжечка, очевидно, и не подозревавший, что Щукин и не собирался приходить на встречу с ним. – Бабки-то вернешь мне? – спросил Ляжечка.

Щукин помотал головой и выпустил струю табачного дыма.

– Ну и хрен с ними, – легко согласился Ляжечка, – потом рассчитаемся. Ведь бабок, которые мы с тобой срубим, – о-го-го сколько будет! На всех хватит.

«А что? – подумал вдруг Щукин. – Почему бы мне и не согласиться на дело, которое Ляжечка предлагает. Конечно, мудак он, и все дело его… соответствующее… Но, судя по всему, завязан он с серьезными ребятами, и про то, что сорвался от ментов своих, – тоже не врет. А мне теперь деваться некуда. В угол загнали. Я уж думал, что все – кирдык. Да нет – Ляжечка появился, как неожиданный спаситель. Может, это и на самом деле – перст судьбы? Сама судьба мне указывает, что делать и куда идти?»

Щукин задумался над этими своими словами. Он-то всегда считал, что человек сам определяет свою судьбу и сам выбирает, куда идти. Но сейчас судьба складывалась таким образом, что лучшим выходом из создавшейся сложной ситуации, которую он никак не мог контролировать, было бы согласиться на условия Ляжечки и удариться в очередную авантюру, исход которой нельзя было предугадать.

«Ну да ладно, – решил Щукин, – все равно все в моих руках. А сложных ситуаций в моей жизни было навалом. Вся моя жизнь, можно сказать, одна нескончаемая сложная ситуация. Так уж и быть – согласен».

– Согласен, – сказал Щукин.

– А? – не понял Ляжечка.

– Согласен, говорю, – повторил Николай, – на твои условия. Девочку там перевозить или еще что…

– Ты вот о чем… – немного удивленно проговорил Ляжечка. – Я так и понял, что ты согласен. Иначе бы ты не пришел на встречу. Правильно… Или?..

Он выжидающе посмотрел на Щукина.

– Правильно, – сказал Николай.

Ляжечка, очевидно, успокоившись, кивнул. Он свернул с проселочной дороги на какую-то совсем разбитую, едва различимую в грязи тропинку. Теперь они ехали посреди пустынной изрытой кочками степи, где изредка возвышались над поверхностью земли чахлые кустики.

Они приближались к какому-то поселку. Не поселку даже, точнее – полудесятку низеньких одноэтажных строений, прилепившихся к неожиданно блеснувшей вдали свинцовой глади озера.

– Это что? – спросил Щукин, брезгливо прищурившись на строения. – Сараюшки какие-то…

– Лодочная станция, – сказал Ляжечка и почему-то мгновенно стал серьезным.