Облюбование Москвы. Топография, социология и метафизика любовного мифа

Бывший дом Кологривовых на фото начала XX века. В глубине – бывшая усадьба Римского-Корсакова

Тверской бульвар на литографии по рисунку Огюста-Антуана Кадоля. 1825

Бульваром, в Камергерский с Кисловки, а значит, на Кузнецкий из Арбата, в школу Художественного театра, сопровождал свою возлюбленную Катю бунинский Митя («Митина любовь»).

Тверской сошел и для иного рода встреч. Ключевский, студентом живший в «Латинском квартале» на Патриарших, писал кому-то из друзей в 1862 году: «Ты знаешь, что такое московский бульвар? <…> Самый знаменитый из них в отношении охоты за шляпками – Тверской, сиречь именно тот, от которого недалеко помещаюсь я. <…> Вот, как наступит вечер, там музыка около маленького ресторанчика и, братец ты мой, столько прохвостов, что и-и! Здесь царствуют такие патриархальные нравы, что всякую даму встречную, если есть охота, ты можешь без церемонии взять под руку и гулять с ней… Нагулявшись, ты можешь, если опять есть охота, попросить спутницу (признаться, иногда очень красивую и милую) проводить тебя самого до квартиры и непременно получишь согласие. Дошедши до квартиры, можешь попросить войти, и войдет, и опять можете продолжать диспут о современных вопросах…»

Для чеховских студентов, собиравшихся в Соболев переулок («Припадок»), Тверской был местом сбора: студент Васильев жил в одном из переулков «Латинского квартала», выходящих на бульвар.

Тверской соединяет признаки Арбата и Кузнецкого Моста. Как Камергерский переулок, как Тверская улица, он сочленяет, связывает облюбованные доли московского запада.

Часть XXIV. Никольский радиус

Государев Конюшенный двор в Кремле на акварели Федора Алексеева. 1800-е. Фрагмент

Сводная карта

Итак, Москва разделена почти по вертикали. Левая половина, западнее Мещанской – Сретенки – Милютинского переулка, может быть названа вмещающим ландшафтом Нового времени.

В Замоскворечье к западу прибавлены Берсеневка, низина Парка искусств и возвышенность Калужских улиц от Нескучного до Шаболовки.

Ему же, западу, принадлежит веер интеллигентских проспектов новой Москвы, расходящихся от Калужской заставы (площади Гагарина).

Любовь предпочитает запад так же, как предпочитают ее Просвещение и лицедейство. Театр эстрады помогает палатам Аверкия Кириллова подверстывать Берсеневку к Арбату, а филиал Малого театра на Ордынке, то есть на востоке, смотрится лишь островом. Так островами смотрятся театры, институты и библиотеки всей восточной половины города.

Но обе половины неоднородны, разделены в себе. Широтное деление на четверти не менее существенно. На западе оно проходит между Арбатом и Неглинным Верхом как равно облюбованными, но не одинаковыми по характеру любви пространствами. Успенский Вражек, Патриаршие Пруды и Пресня пытаются преодолеть это деление, размыть его межу. Водораздельная Тверская улица готова стать межой.

Восток делен на четверти по нижней Яузе и Золотому Рожку. Юго-восток Таганки и Замоскворечья консервируют традицию. Тогда как северо-восток (условная Покровка) из века в век меняет знак. За новизну на северо-востоке стоят опричный Малый Арбатец и петровская средняя Яуза. Даже становясь фабричной, старообрядческой, военной, средняя Яуза вмещала и вмещает ныне цитадели западного Просвещения.

Цвет Кремля

Замыкая круг любовной карты, нужно возвратиться в его центр. Хотя бы для того, чтобы напомнить: старинное облюбование Кремля, его обжитость царским любовным мифом не означают вестернизацию. Какой бы яркой любовной краской ни зарделся Кремль на нашей карте, – именно государева любовь держит его на стороне традиции. На стороне Замоскворечья и Таганки. На стороне Китая и земской Покровки, вместе именующихся подкремлевьем, то есть междуречным продолжением Кремля.

В подобном начертании восточным рубежом вестернизации как будто остается линия кремлевских и китайгородских стен вдоль нижнего течения Неглинной и само это течение. Но если у Замосковоречья есть облюбованная западная кромка; если безлюбовность Китай-города знает шереметевские исключения Никольской улицы; если в самом Кремле существовал первоначальный Опричный двор, – значит, необходимы уточнения границ.

Толстой в Кремле

Тесть Льва Толстого служил по дворцовому ведомству, и семья Берсов жила в Кремле. Поэтому Лев Николаевич обвенчался с Софьей Андреевной (1862) в кремлевской дворцовой церкви Рождества на Сенях.

Это очень трудно представить. И потому, что графу предстояло олицетворить арбатскую интеллигенцию, и потому, что Кремль – удел любви державной. Да, по символическому смыслу таинства венчания, каждая чета однажды коронуется. И все-таки венчальный свет толстовской свадьбы растворен в ярчайшем свете древних царских бракосочетаний.

Просто Кремль не замок посреди Москвы, а первый город. И как такой, может таить в себе скрытые трещины дальнейших разделений.