Обломок молнии

— Валяй.

Она вдруг фыркнула.

— А здорово вы тогда драпанули! Ой, не могу… Вскочили — и за дверь. Храбрецы! Чего удрали-то?

— Да так, знаешь, неловко как-то все вышло…

— Ну и ну! А явились зачем?

— В качестве клиентов, — признался я. — И тебя навестить.

— Клиенты! Ха-ха-ха!.. Ой, умора! Из-за вас мы все потом со смеху чуть не померли, хорошо, что старикан особенно не пострадал.

— Тебе из-за нас досталось, а? — осторожно спросил я.

— Было немного. А потом хохотали. Всем коллективом, так сказать.

У меня сразу на душе полегчало.

— А Дельфин, знаешь, тебе звонить боится. Думает, ругать начнешь.

Она перестала смеяться.

— Ну передай — пусть не тушуется.

В школе я рассказал об этой встрече Дельфину, привет от Карякиной тоже не забыл передать. Витька молча кивнул и, как всегда бывает, когда он смущается или обдумывает, что ответить, полез в свой портфель и стал в нем рыться. Но я-то видел, что Витька страшно рад. Еще бы, такой груз с души свалился! Да и скучает Дельфин по Лидке, это я давно заметил.

— Надо будет ее навестить. Или у меня собраться, — предложил я. — Лучше у меня.

— Это можно. — Дельфин, не поднимая носа от раскрытого портфеля, кивнул головой.

— Чудачка все-таки Лидка, — сказал я. — Все у нее не по-людски получается. Будто по ухабам скачет. Сплошные ухабы.

Дельфин защелкнул портфель, задвинул его в стол, усмехнулся.

— Не любишь ухабы? Гладенькая дорожка больше нравится?

— Нет, почему гладенькая? У каждого свои трудности, но какие-то нормальные, что ли… Скажем, наши ребята, весь наш класс. Люди как люди, кто учится лучше, кто хуже, ну бывают и провалы и срывы. С кем не случается. И ничего, двигаются потихоньку. А Лидка…

— Для некоторых эти самые ухабы просто не существуют, — перебил меня Дельфин. — Такие над ухабами плывут.

— Почему? — удивился я.

— Не замечают потому. Не хотят замечать. Плывут своей дорогой, и все тут. А есть там ухаб или нет, такому типу наплевать. Пускай хоть всю дорогу камнями завалят. Объедет — не заденет.

— Да ведь она как поступает? — загорячился я. — Себе во вред. Вспомни только, как с Цыбульником-то обошлась. Едва из школы не вылетела. А в учреждении? Нужный документ куда-то засунула. Ее же фактически выгнали! Все делает себе во вред!

— Зато ваша Юлия Михайловна делает все исключительно себе на пользу… Тебе это больше нравится?

Дельфин начинал злиться. Но мне тоже хотелось сказать свое.

— Нет, это мне совсем не нравится. Юлия Михайловна! Вспомнил тоже. Таких поискать. Да нет, таких, наверное, больше днем с огнем не сыщешь.

— Сыщешь! Еще как сыщешь… Если хочешь знать, Лидка — живая душа. Она каждый камень на дороге чувствует. Мешают ей эти камни, убрать хочется. Вполне понятно.

— Да ведь она как действует? — не уступал я. — Носом она об эти камни! Ей же хуже.

— А вот Юлия Михайловна все делает как ей лучше…

— Далась тебе эта Юлия Михайловна! Мы же о Лидке говорим…

Тут прозвенел звонок, вошла учительница по математике, мы умолкли, поскорее достали учебники. Начался опрос…

Приближался Новый год.

— Беспокоюсь я за Лиду, опять она без работы, — сказала как-то за обедом мама.

— Что?!

— Я сама сегодня только узнала, Лида ведь и не скажет, гордая… А зря. Недели три уже не работает. У нас на заводе открыли новый цех, можно бы устроиться, я бы посоветовала ей…

— Неужели выгнали?!

— Уж не знаю, как там. Но деньги Карякиным нужны, я понимаю, да и справку в школе вечерней требуют.

— Вот не везет человеку! Неужели еще что-нибудь учудила?

— Ты вот что, Сережа. Зайди к ней, позови сюда. Поговорим, может, и придумаем что-нибудь.

Я отправился. Дома у них никого не было, и тогда я решил прогуляться к Дельфину.

Застал его за вычерчиванием какой-то морской карты с целой россыпью островов. Завидев меня, Дельфин выставил вперед нос, шумно втянул воздух.

— Ого! Снежным циклоном запахло, Арктикой. Морозно?

— Не очень. Слушай, Карякина опять без работы, только что узнал.

Лицо Дельфина вытянулось.

— А что случилось?

— Не знаю. Мама сказала мне только, что Лидка не работает, и все. Уже целых три недели. Больше ей ничего не известно.

— Так. — Дельфин убрал недочерченную карту в папку, призадумался.

— Что-то надо делать, — соображал он. — Для начала давай сходим в Лидкину парикмахерскую, узнаем, что и как. Будем действовать в открытую.

Я согласился, и мы пошли.

— Вот видишь, — не утерпел я, — кто был прав, а? Снова Секлетея наша номер выкинула. Интересно, что за номер. Может, миску с шампунем в мастера запульнула? С розовым.

Дельфин остановился, посмотрел на меня в упор.

— Еще не слышал от тебя этого словечка — «Секлетея».

— Я же его от тебя слышал.

— Так то в раннем детстве. Мало ли что болтаем…

— Понял. Заметано.

— То-то.

Мы свернули в переулок…

Парикмахерская оказалась запертой, окна все черные, без занавесок, а то и без стекол. Ясно, давно отсюда выехали.

Дельфин почесал за ухом.

— Н-да… Что же, пошли.

Мы поплелись по переулку. Падал мягкий снежок, всю дорогу застелило ровной снежной пеленой, нигде не видно ни одного следа… Лишь в одном месте крестики от птичьих лап да узенькая цепочка через дорогу: должно быть, кошка перебежала.