Обман

Поместье шефа в Агуре располагалось среди пастбищ и лошадиных выгонов, а с тылу его подпирали охряные отроги гор Санта-Моника. Уже съехав с шоссе, мы потратили не меньше получаса на то, чтобы добраться до места. Проехали несколько кварталов, сплошь застроенных чрезвычайно миленькими магазинчиками, дилера «Порше», бензоколонку с ценами процентов на десять выше, чем в городе. Потом таблички с названиями улиц исчезли; мы мчались сквозь темноту, лишенную каких-либо ориентиров. Иногда казалось, что машина с трудом помещается на узеньких участках дороги, изобиловавшей развилками и поворотами. Майло вскоре запутался и несколько раз свернул не туда. Вконец раздосадованный, лейтенант зажег в салоне свет и медленно покатил вперед, то и дело сверяясь с каракулями, которые набросал у себя в блокноте. Он совсем взмок и уже поминутно чертыхался, когда в свете фар наконец появился небольшой деревянный знак. На необработанной доске было выжжено:

РАНЧО «СПОКОЙСТВИЕ»

– До Академии отсюда – не ближний свет, – заметил я. – На какие только жертвы не способна родительская любовь…

– Материнская любовь, – уточнил Майло.

Мы миновали распахнутые ворота – вернее, стальную раму с единственной диагональной перекладиной, – и полицейский «Форд» пополз вверх по асфальтированной ленточке, местами то выкрошившейся до земли, то подозрительно вспучившейся. Изношенная подвеска скрипела и стонала на каждом ухабе. Если ворота и были барьером, то чисто условным.

– Похоже, незваные гости таких людей, как шеф, беспокоить не решаются, – предположил я.

– Хищников на самой вершине пищевой цепочки всякая мелочь не заботит.

Перед длинным одноэтажным зданием с покатой крышей простиралась парковочная площадка размером с футбольное поле и гладкая, как скатерть. Здесь поместилась бы добрая сотня автомобилей – впрочем, мы не увидели ни одного. Вероятно, семейный транспорт скрывался за четырьмя воротами огромного гаража. На всей площадке не было ничего, кроме голого бетона. Зелени вокруг тоже не было видно, если не считать пары огромных дубов, угрожающе наклонившихся над самым домом. За ним, насколько удалось разглядеть в свете фар, простиралась обширная плоская территория поместья. Дубы, вероятно, остались от старинной рощи, которая пошла под топор при строительстве логова шефа полиции. Не удивлюсь, если рано или поздно они в отместку рухнут прямо на крышу.

Шеф поджидал нас в кресле-качалке у самого въезда на площадку, освещенный неяркой электрической лампой. Огонек его сигары вырисовывал в воздухе оранжевые завитушки. Дым поднимался вверх, где его заглатывала тьма. Майло, затормозив рядом, опустил окно.

– Сэр?

– Поставь вот здесь. – Шеф ткнул рукой куда-то влево. С сигары на бетон полетела гроздь искорок и рассыпалась мертвым пеплом.

Майло припарковался, и мы вышли из машины. Других кресел рядом не нашлось, так что со стороны мы, наверное, были похожи на просителей в присутственном месте. Седые волосы шефа время от времени – в зависимости от траектории огонька сигары – отблескивали металлом, в остальном он больше походил на эскиз углем, чем на живого человека.

– Два убийства, Делавэр. Я не доктор, но мой диагноз – «в дерьме по самые уши». А что полагает медицина?

– Медицина в общих чертах согласна.

– Этот итальянец – просто неблагодарный сукин сын. И чем только ему не понравилась роль убийцы? – Шеф цокнул языком. – Что ж, вместо итальянца будем ловить мексиканца.

Складывалось впечатление, что мы схватились с международным преступным синдикатом. «Мексиканца с американским бильярдным кием», – хотел было уточнить я, однако благоразумно промолчал.

– Как я уже доложил, свидетель заметил в машине подростка… – начал Майло.

– Вот именно, ты уже доложил, так что пойдем дальше. Что касается убийства Фримен… С учителей, я так понимаю, подозрения сняты?

– Ничего существенного против них у нас нет, но…

– Тогда движемся дальше.

Долгое молчание было прервано звуком втягиваемого воздуха. Огонек сигары вспыхнул, как миниатюрная оранжевая планета; кольца дыма плавали вокруг, подобно летающим тарелкам.

– А больше тебе и некуда двигаться, разве не так, Стёрджис?

– Трудно двигаться, если сцепление заклинило, – решил вмешаться я.

Огонек сигары взлетел вверх.

– Это вы к чему, доктор?

– К тому, что расследование с самого начала получает палки в колеса.

Шеф прокашлялся.

– Вы, доктор, часом, не подрабатываете в разделе уголовной хроники?

– Разве что на внештатной основе.

– Всем было бы лучше, если б каждый из нас в первую очередь занимался своим делом. Что касается психологии, на ваш взгляд, этот мексиканский парнишка способен на убийство?

– У него определенно не самый легкий период в жизни, – ответил я, – только его родители – уругвайцы.

– Да хоть готтентоты, все равно он – свинья неблагодарная. Его папаша, случайно, не сказал, от кого сыночек получил рекомендацию в Академию?

– От человека по имени Кентен.

– Эдвин Кентен? – Шеф присвистнул. – Мать вашу, час от часу не легче…

– Кто он такой?