Обман

Я раздраженно отодвинула тарелку, схватила телефон и высокий стакан чая со льдом. Даже с душем, я бы хотела что-нибудь еще надеть. Мои капри и топ казались измученными воспоминаниями о сцене в парке. Обходя прекрасный дом Нокса, я не замечала ни элегантной мебели, ни величественной архитектуры. Мой мозг отчаянно пытался воспроизвести утреннюю сцену.

На фотографии я смотрела поверх телохранителей, на толпу людей. И все же не могла припомнить, чтобы видела потерпевшую.

Мой почти пустой желудок скрутило.

Единственным преступлением этой женщины была пробежка. Я бегала трусцой в парке каждую субботу. Я только что разговаривала с Ноксом, рассказывала ему, как мы должны бегать в парке, а не на беговой дорожке. Это было все, чем она занималась — упражнялась, с ребенком.

Я изучала английский язык и политологию. Физика никогда не была моим коньком. После математики я занялась микро- и макроэкономикой. Я понимала математику как свойство финансов, а не углов и проекций. Каким-то образом пуля, нацеленная либо в Нокса, либо в меня, была выпущена из пистолета с одним из нас на прицеле и человеком, который, как я рискну предположить, был хорош в том, что он или она сделала, когда именно в нужный момент эта женщина вышла на его траекторию.

Какая ирония судьбы?

Пронзительный звонок телефона вырвал меня из мыслей. Я узнала мелодию. Это была моя мать. Я глубоко вздохнула, повернула экран к себе и убедилась в этом.

Я могла бы отправить ее на голосовую почту, но, в конце концов, мне нужно будет поговорить с ней. Неужели она видела мою фотографию? Знала ли она, что я, по крайней мере, связана с преступлением в Центральном парке?

Глубоко вздохнув, я провела пальцем по экрану и крепко сжала живот.

— Привет, мама, — сказала я, прижав телефон к уху,

— Александрия, я посылаю самолет. Где тебя черти носят? Ты сегодня возвращаешься домой.

Мне не обязательно было держать телефон у уха. Сильвия, где бы она ни находилась в доме, вероятно, могла слышать. Не эти слова заставили мои нервы напрячься. Это был тот самый голос.

Волоски на затылке встали дыбом, и я сделала еще один вдох.

— Алтон, где моя мать?

Глава 11

Двадцать лет назад

Орен

— Семья, — сказал Кармайн Костелло, обнимая Анджелину.

— Дядя, — ответила она с улыбкой.

— Орен, — сказал он, протягивая руку.

— Сэр, мы счастливы быть здесь сегодня.

— Да, да, — ответил мистер Костелло, проходя через дом и обнимая мою жену, свою племянницу.

То, что я сказал, было отчасти правдой. Мы с Анджелиной никогда не откажемся от приглашения в дом ее дяди. И не только потому, что он был ее семьей, братом ее отца, но и потому, что он был главой ее семьи. Никто не отказывался от приглашения.

Добраться до дома Костелло оказалось не так-то просто. Когда мы еще жили в Бруклине, то могли ходить пешком. Теперь у нас был дом в округе Вестчестер. Иногда казалось, что они забыли, что мы переехали. Я не мог сосчитать, сколько раз мне звонили поздно вечером, приглашая на семейное собрание. К счастью, поздно ночью поток машин был более снисходительным.

Сейчас была не поздняя ночь. Был солнечный воскресный день, и усаженная деревьями улица была заполнена машинами. Нам практически пришлось идти пешком от нашего старого особняка, чтобы найти место для парковки.

Дядя Анджелины Кармайн встретил нас на верхней ступеньке высокой лестницы у порога своего дома. Пока мы шли по длинному коридору к красивому внутреннему дворику, в поле зрения появились другие гости. В мире, где родилась Анджелина, для меня было честью быть среди этих людей. Мы были внутри, вместе с семьей, которая была либо по крови, либо тем, кто заслужил свой путь во внутренний круг. Зарабатывание этого права шло той же ценой — кровью.

За кровь платят кровью.

На заднем дворе было весело от голосов и смеха. Анджелина подошла к жене Винни, Белле, и поздравила ее. Мы праздновали не ее успех, а успех ее дочери. Мы все собрались, чтобы отпраздновать первое причастие внучки Кармайна и дочери Винсента, Луизы, принцессы.

Я повернулся, чтобы поговорить с Ленноксом, напомнить ему, как себя вести, но он уже ушел. Он убежал во двор, где играли другие дети. Он был с Лукой, сыном Винсента, который был того же возраста, что и Леннокс. То, как Лука вел себя среди своих братьев и сестер, больше напоминало мне его деда, чем отца.

— Орен, — сказал Винни, похлопав меня по плечу. — Хорошо, что ты здесь. Я слышал, как Энджел говорила с Роуз. Подарок, чувак, тебе не нужно было этого делать.

Подарок — серебряная шкатулка с выгравированным именем Луизы и ожерелье из белого золота с крестом. Это было дорого, но только самое лучшее для семьи Кармайна Костелло.

— Ты знаешь, как это бывает, — сказал я, наблюдая за непринужденностью, с которой Анджелина общалась с другими женами. — Твой кузен выбрал его.

Винни рассмеялся.

— Рад слышать, что покупка шкатулок для драгоценностей — не твое дело.

— Нет, но драгоценности… — я оставил намек в воздухе, когда молодая девушка принесла нам по пиву.