Обман

— Ты знаешь, — протянула Марина задумчиво, — я тут поняла, что тоже не очень хочу возвращаться… — И посмотрела на меня виновато. — А знаешь, почему, — заторопилась она, будто испугавшись, что я буду ей возражать, — ты не думай, это не из-за денег, ничего такого, это не важно, а просто… — она запнулась, явно подыскивая слова, — просто у тебя вот есть мама… и Валя… и даже Наташа, они о тебе беспокоятся, а я тут совсем одна, и…

Она окончательно сбилась и замолчала, повесив голову. Мне почему-то стало ужасно её жалко, я пересела к ней на диван и обняла за плечи. Смешная Марина… Ну как я ей объясню, что я, несмотря на эту толпу народа, все равно совсем одна, даже хуже, чем она сама. Нет, мама, конечно, да, но вот Валя… И кто такая Наташа? Я не сразу поняла, что она имеет в виду домработницу. Но если Марине они нравятся, то, в конце концов, тем лучше. Значит, мы просто обе останемся там, где мы есть. И тут я тоже отчего-то заплакала.

Мы ещё долго плакали, разговаривали, смеялись, снова плакали и прочая ерунда. И только потом вспомнили, что если мы меняемся, то есть остаёмся, кто где, нам нужно сделать массу всего. Мы должны рассказать друг другу не мысли и чувства, а детали и подробности. У меня-то, к счастью, их не так много, я и так ни с кем не общаюсь, да к тому же у меня амнезия, а вот Марина… У неё работа, а там такое… И учителя, и ученики, целых три класса, а дети, оказывается, такие вредные, все видят, все помнят… В общем, я поняла, что мне этого ни в жизнь не запомнить, и стала записывать. Писала-писала, вся рука отнялась.

И тут Марина глянула в мои записи, и как ахнет!

— Что такое? — испугалась я.

— Да почерк же! Какой у тебя почерк?!

— А что? — Я, конечно, не каллиграф, но у меня вполне нормальный, умеренно корявый быстрый почерк.

— Так ты ж учитель! Ты ж на доске пишешь! Вот смотри.

Маринин почерк был, как в прописи, — гладкие круглые буквы, аккуратные хвостики…

— И ты должна так писать! Это стандарт.

Следующие полчаса я училась писать. Это оказалось даже не так трудно — стандарт и есть стандарт, только очень муторно и медленно, рука то и дело норовила сорваться в привычный галоп. Но в общем Марина осталась довольна.

— Ладно, ещё потренируешься и привыкнешь. Это не самое страшное.

— А что самое?

— Самое страшное — это как ты себя с ними будешь вести. Ты не думай, в класс входить — не шутки. Я до сих пор, бывает, после каникул первый раз иду — дух захватывает. Особенно если класс противный. Как мой девятый. Хотя этот ещё ничего, вот два года назад был класс — это да. А эти ничего… Хотя, знаешь, подростки, да в таком возрасте переходном… В общем, настроиться надо. Будто там, за дверью, твои враги. Или тигры в клетке, а ты укротитель. Там, конечно, разные приёмы есть, нас ещё в институте учили…

— Ладно, ты меня заранее не пугай. — Мне уже было страшно, но я крепилась. — Я попробую, а что будет не получаться — тебя спрошу. В крайнем случае, заболею.

— Директриса не любит, когда посреди учёбы бюллетень берут. Она вообще у нас такая… Я тебе говорила…

По Марининым словам, директриса выходила не подарок. Впрочем, и завуч тоже. Да и остальные… коллеги. Прямо не школьный коллектив, а банка с пауками. Симпатичным казался только учитель физкультуры, но и это, судя по всему, служило только поводом для лишних напрягов среди сотрудниц. Неужели и у нас в школе было так же? Как это мы не замечали?

В свою очередь я поделилась с Мариной некоторыми особенностями нашего с Валькой взаимного существования. Она, в отличие от меня, почти не удивлялась.

— Я почему-то примерно так и думала. Уходит, приходит… И тебе совсем все равно?

— А что я могу поделать? Скандалить? Я не умею, да и все равно только хуже будет.

— Дело твоё. Мне только проще. Но я бы, наверное, реагировала бы как-то. Ты подумай, может, ему тоже обидно, что тебе все равно?

— Марин, ну что за детский сад? Мы оба взрослые люди, почти двадцать лет женаты, если бы ему что-то не нравилось, он бы сказал.

— Тебе виднее, конечно… А знаешь, как я в первый вечер боялась, что он придёт и спать ляжет?

Мы обе захихикали, как школьницы. Все-таки здорово, когда есть подруга. Странно, мы с Мариной знакомы, можно сказать, несколько часов, а уже подруги. Или это от сходства?

Не знаю, как Марине, мне совсем не хотелось с ней расставаться. Но она, вдруг глянув на часы, охнула и начала собираться.

— Да подожди, рано ещё, время детское.

— Нет, поздно уже, а мне ещё доехать, пока автобус придёт.

— Какой ещё автобус?

— У вас там, от метро. Он редко ходит, я спрашивала.

— Марин, ты сошла с ума. Какой автобус, какое метро? Такси возьмёшь.

— Да ну, ты что! Это дорого, бешеные деньги. Я отлично доеду.

— Марин, ты богатая дама! Для тебя это не деньги. Ты вообще не должна знать, где находится метро, тем более автобус! Ты же на машине ездишь. Кстати, у тебя есть права?

— Какие права, ты смеёшься?