Обман

Денег, даже вместе с теми, что были отложены на хозяйство, набиралось всего ничего. Примерно на брючный отворот, если считать в привычных мне масштабах. В конце концов, Арина, надо быть проще. Ближе к народу! Интересно, а на оптовых рынках брюки тоже так стоят? Но долларов сто-то все равно хорошо бы иметь… Мать что ли опять попросить… Или Марину? Нет, Марину точно не буду, хотя она бы и мои брюки могла принести… Или все-таки? Нет, не буду. Придётся рассказывать, что и зачем, нет. А мать… Опять воспитывать начнёт, сил моих нет. Главное, я же гонорар получу, Петя сказал — долларов триста, только через месяц примерно. А мне до пятницы… Точно, позвоню матери и возьму в долг. И платок пусть принесёт, у неё есть красивый, от «Hermes», навяжу на свитер — будет как раз прилично.

С мамой мы встретились на следующий же день. Мне для этого пришлось после школы скакать на Тверскую — она туда маникюр ходит делать. Ну и опять, конечно, мама меня воспитывала. И переживала. Бедная мама, за что ей такая морока. Оказывается, Валька с Мариной были у них в прошлое воскресенье в гостях, ужинали. Папа, по её словам, ни о чем не догадался.

— Как, то есть совсем?

— Ну, он сказал мне потом, что ты какая-то бледненькая, но это ж после аварии.

— А Валька?

— Что Валька? Он как всегда. У него дела, бизнес, они с отцом только горячее съели, коньяк взяли и в кабинет ушли. А я Марину развлекала. Ты знаешь, она хорошая девочка, не вредная, не злая… Умненькая. Ты допрыгаешься в конце концов.

— Мам, не начинай. А Валька?

— Я же тебе рассказала.

— А как они… Ну… Мам!

— Да как обычно. Ровно так… Ласково.

— Какое обычно, мам? Как со мной, что ли?

— Арина, не морочь мне голову. Я тебе сразу сказала, ты ерундой занимаешься. Кстати, ты обещала бросить, если ещё денег попросишь.

— Я не прошу, я в долг. А платок принесла?

— Принесла. Вот. Только зачем тебе? Что ты ещё придумала? Арина!

Но я уже убежала, унося в клюве добычу. Ура! Теперь — к народу, к народу, на рынок!

Вещевой рынок меня потряс. Я себе такого даже в страшном сне вообразить не могла. Бесконечные ряды, люди, прилавки, руки, ноги, тряпки… Минут пятнадцать я только стояла в этой толпе и дышала, как рыба на берегу. Я вообще толпы боюсь. Но потом суровая реальность возобладала, я взяла себя в руки и устремилась в гущу. Или толщу. За штанами.

Поскольку денег у меня все равно было мало, а цены, хоть и не бутиковые, конечно, но тоже что-то значили, я решила не хватать первое, что подойдёт, а произвести детальный маркетинг. Довольно скоро, впрочем, стало понятно, что то, чего мне хочется, найти не так-то легко. Не знаю, может, я и избалована дорогими вещами, но мне казалось, что простые прямые чёрные брюки среднего размера — вещь, доступная даже в незамысловатых условиях. И пусть они будут не кашемировые, пусть даже полушерстяные, я не гордая. Оказалось — фиг. Все было или в каких-то невозможных клешах, или расшито невероятными стразами с блёстками, или таким уж стеклянно-синтетическим, что в руки противно взять. Поэтому когда я, спустя два часа, откопала в дальнем углу сто двадцать последнего ларёчка нечто, похожее на то, что мне хотелось, идея дальнейшего маркетинга была отброшена на корню.

— Сколько стоит? — поинтересовалась я у грустной владелицы ларёчка.

— Эти? Двадцать долларов.

Штаны были, конечно, не фонтан, но все же довольно приличными, шерстяными, и даже итальянскими, если верить этикетке. Хотя, конечно, все равно из Турции, ну да неважно. В любом случае они были не хуже тех, что я перещупала десятками.

— А что так немного? — подозрительно спросила я.

— Так это с того года остались, никто не берет. Они хорошие, девушка, не сомневайтесь.

Я, хоть и сомневалась, штаны померила. Сидели они неплохо и на мне смотрелись даже ещё приличней, чем на вешалке. Такое редко бывает, и я их купила.

Теперь возникла дилемма — что делать с остальными деньгами? В своих метаниях по рынку я успела понять, что тут же можно попытаться подобрать и сапоги, и свитер. Вернее, или сапоги, или свитер — на все уже не хватало.

Резонно рассудив, что сапог под столом все равно не видно, а свитер — как раз наоборот, я быстренько нашла себе простенькую чёрную водолазочку (с ней почему-то было проще, чем со штанами) и пошла восвояси домой. И у метро даже позволила себе пир в «Макдоналдсе» — гулять так гулять.

В пятницу вечером, выходя из дому, я в последний раз оглядела себя в мутном зеркале. Очень, очень прилично. Простенько, но со вкусом. Прямо почти как раньше. Если, конечно, не принимать во внимание гадкие сапоги. И пальтишко, будь оно неладно. Но ничего, и с этим справимся потихоньку.