Обман

– … Нелли Закс получила Нобелевскую премию по литературе шестьдесят шестого года, которую ей к тому же вручили в день ее рождения. Все свое имущество она завещала Королевской библиотеке: бумаги, книги, даже обстановку квартиры. И теперь все это помещено здесь, – он снова указал на двухстворчатую дверь, – точно в том виде, как при ее смерти.

Ребекка кивнула, точно не зная, что же ей сказать. Но на этот раз Шёгрен все-таки заметил отсутствие энтузиазма в ее ответе.

– Небольшое лирическое отступление; пожалуйста, извините меня за него. Ко мне так редко приходят посетители, что иногда я начинаю чувствовать себя немного одиноко…

На мгновение Ребекке показалось, что старичок даже покраснел.

– Но история Нелли Закс на самом деле идет рука об руку с тем предметом, которым вы интересуетесь…

Он остановился перед маленькой дверью, достал из кармана ключи и отпер ее.

– Добро пожаловать, Нелли, проходите… Нет-нет, конечно же, Ребекка… – быстро исправился он.

Она вошла. Помещение площадью не больше десяти квадратных метров, и прилив легкой клаустрофобии сразу напомнил ей о допросных кабинетах в управлении полиции в квартале Крунуберг. Заваленный бумагами письменный стол, несколько переполненных книгами стеллажей вдоль одной из стен, а также два офисных стула заполняли почти все пространство. Старичок притворил за ней дверь. Толстые бетонные стены, похоже, всасывали каким-то образом все звуки, которые как-то странно тут обрывались.

– Ну, так вот, – продолжил Туре. – Нелли Закс стала гражданкой Швеции в 1952 году, в том же самом, когда начали строить здесь, под Королевским политехническим институтом, первый ядерный реактор. Садитесь, пожалуйста…

Он указал на одно из кресел.

– В 1966 году, когда Закс получила Нобелевскую премию по литературе, Швеция подписала договор о нераспространении ядерного оружия, и мы пообещали, что прекратим наши попытки сделать собственную атомную бомбу, и ко времени ее смерти эту программу уже полным ходом сворачивали. А двумя годами позднее все уже в принципе было свернуто…

– Но не до конца… – быстро добавила Ребекка.

Шёгрен окинул ее долгим взглядом и в первый раз пригубил свой кофе.

– Да, вы правы. Часть проекта продолжалась. Они называли это исследованиями в области защиты от ядерной угрозы…

– Но на самом деле это было что-то совсем другое? – снова вставила она.

Старик медленно покачал головой.

– Не следует верить всему, что написано в Интернете, милочка…

Он похлопал по крышке ненового ноутбука, стоявшего у него на столе.

– Ядерная программа в целом была свернута в семидесятые. Реактор в Огесте закрыли в семьдесят третьем. Конечно, остались кое-какие небольшие участки работы, но они были строго ограничены, и речь шла исключительно об исследованиях в сфере защиты от ядерного удара.

– А, понятно… Так, а в чем заключалась ваша роль, Туре? – Ребекка взглянула на наручные часы.

– Я был младшим научным сотрудником в том, что называлось проектом «L». Работал в основном в Огесте, на так называемом Третьем реакторе. Мы пытались получить собственный плутоний, но, к сожалению, ничего не вышло. Когда Эрландер с Пальме[101] закрыли нас совсем, мне пришлось уволиться. Сейчас, по прошествии времени, я думаю, что и хорошо, что так. Не очень-то хочется на закате жизни иметь на своей совести создание атомной бомбы.

Тут он вдруг встал с места.

– Но, простите меня, дорогая, с моей стороны это так невежливо. Я тут все разоряюсь. Вы же так и не забрали свой кофе. Я могу вас угостить чем-то другим? Может быть, минеральной водой?

Шёгрен наклонился и открыл небольшой шкафчик в одном из стеллажей, откуда извлек бутылку минералки и стакан. Откупорив ее открывалкой, которую Туре тоже ей дал, Ребекка налила себе воды и стала молча пить. Пузырьки газа обжигали язык; ей все больше казалось, что она теряет драгоценное время.

– Так, ну, посмотрим… С той поры, как мы переехали из своего дома в квартиру, я храню большинство бумаг здесь. Май-Бритт не хотела, чтобы мы перевозили это все в новое жилье. Я думал написать книгу…

Шёгрен рылся в кипах бумаг на столе, что-то искал. Пора бы уже перейти к делу, прежде чем он снова начнет что-то рассказывать.

– Туре, а вы когда-нибудь работали с человеком по имени Эрланд Петтерссон?

Ноль реакции, он даже не взглянул на нее, и почему-то это ее обрадовало. Но одновременно и не обрадовало.

– А с Таге Саммером?

И снова никакой реакции.

– Не-е-ет, к сожалению, эти имена мне ничего не говорят… – наконец пробормотал он, вставая и переходя к папкам на дальнем стеллаже.

Уже готовая выругаться от облегчения и разочарования, Ребекка вспомнила еще одно имя.

– А как насчет Андре Пелласа? – Туре резко встал. – Ведь вы его знали, не правда?

Она заметила, сколько возбуждения было в ее голосе.

– Знал – не знал… Полковник Пеллас руководил одной из секций нашей программы.

– Какой? Какой секцией?

Ребекка еле справилась с импульсом вскочить со стула.