– Их называли группа «I». Они держались немного с краю, так сказать. «Информация и разведка», вот как они назывались на самом деле, думаю я, но не совсем уверен. К сожалению, память уже не та, что раньше… – Старик покачал головой.
– А какова была их роль в этом проекте?
– Точно не знаю, но у нас был ежемесячный отчет, в котором мы фиксировали возникшие проблемы. И в тех пунктах, где мы заходили в тупик, как правило, ставилась отметка «I». Проходила где-то неделя, после чего мы получали подробное описание того, как с этой проблемой можно справиться. Эти рекомендации были по-шведски, но время от времени создавалось ощущение, что это перевод с английского. Просто там были некоторые выражения, ну, и так далее…
– И эти рекомендации поступали от группы «I»? В таком случае это говорит о том, что они общались с кем-то извне?
Туре пожал плечами.
– Мы-то в этом не сомневались, но никаких доказательств у нас не было…
– Американцы?
– Ну, это самое простое объяснение. Хоть наши политики и клялись в обратном, между Швецией и США были прочные связи в военной сфере с самого конца войны. Американское УСС, предшественник ЦРУ, финансировало в том числе и тайную военную деятельность вдоль норвежской границы. И цель, прежде всего, была не в том, чтобы бороться с немцами, а в том, чтобы подготовить войска к тому моменту, когда немцы уйдут. Чтобы предотвратить возможную советскую оккупацию Норвегии, – пояснил Шёгрен. – А такие операции были бы невозможны без помощи шведских военных и разведки…
Он осекся посреди предложения и, извиняясь, улыбнулся.
– Ну, вот я и снова уехал в сторону, милочка, но моя мысль состоит в том, что шведские и американские военные сотрудничали задолго до того, как начался наш проект…
Ребекка кивнула.
– А вам известно, что стало с группой «I» потом, после семьдесят второго года?
Он сдела паузу на несколько секунд, чтобы отпить кофе.
– Как я уже сказал, проект был свернут, военных перевели на новую работу, а нам, гражданским, пришлось искать новую работу в других учреждениях. Не очень-то весело: так много преданных сотрудников, столько вложенного труда – и все понапрасну…
Он вздохнул.
– Сам я переехал в Вэстерос, начал работать на ABB[102] в качестве инженера по автоматике. Доработал там до пенсии. Замечательное, кстати, предприятие, так что все, можно сказать, было к лучшему. Понимаете, мы там разрабатывали процессы…
Он продолжал рассказывать, но Ребекка уже не слушала. Она была права. Дядя Таге работал в ядерной программе и занимался обменом информацией с американцами.
– Так, ну, вот…
Туре Шёгрен достал какой-то конверт и высыпал его содержимое на стол. Фотографии, много черно-белых, но были и цветные. Пожелтевшие, давно забытые фото летних отпусков, выездов на пикники или других достопамятных событий. Судя по одежде и прическам, большинство снимков сделаны в 60-е и 70-е годы.
– Моя жена Май-Бритт, – пробормотал он и выложил на стол фотографию загорелой женщины в летнем сарафане за столиком в ресторане. – Умерла три года назад.
– Соболезную…
Туре Шёгрен продолжил рыться в снимках.
– Вот!
Он выложил на стол несколько черно-белых фотографий. Типичные групповые фото, такие делаются в любых учреждениях. Множество серьезных мужчин в костюмах, некоторые из них в белых халатах. Всего человек шестьдесят-семьдесят, стоящих в три ряда на какой-то большой лестнице.
– Этот снимок сделан то ли в шестьдесят шестом, то ли в шестьдесят седьмом… Вот это я.
Он ткнул пальцем в молодого человека с зачесанными на пробор волосами. Сходство было очевидно.
– Молодой и красивый, – засмеялся Туре. – А теперь… – Он провел пальцем по рядам лиц. – Вот, – сказал он.
Но Ребекка его уже нашла. Задний ряд, третий слева. И тут ей стало дурно.
– Полковник Пеллас, – сказал старик и ткнул пальцем в лицо на фото, но она смотрела на совсем другое лицо.
Лицо своего отца.
Глава 22
And those we’ve left behind[103]