Обман

Дэвид – мой лучший друг. Не просто лучший друг по работе, а самое большое приближение к тому, что другие люди в реальности называют лучшим другом. Я никогда не спала с ним, хотя, может быть, и следовало бы. Он неравнодушен ко мне, я это чувствую и флиртую с ним, а иногда подшучиваю над ним – ровно настолько, чтобы поддерживать его в этом состоянии. Чтобы влюбленность не пропала. Но я осторожна и никогда не позволю его чувствам перерасти в нечто такое, что потребует от меня взаимности. Сейчас все именно так, как мне нравится. Дэвид подходит, мы обмениваемся взглядами, и, не говоря ни слова, он отпивает у меня виски с колой через мою соломинку. Я делаю жест Сиду, бармену, чтобы он повторил.

Мы с Дэвидом стоим слишком близко друг к другу и сплетничаем. Мы словно заключены в большой пузырь, в нем безопасно, и мы используем наше ощущение безопасности, чтобы срывать маски с других. Дэвид делает вид, будто не замечает Лукаса; мне непонятно, из вежливости или это оборонительная позиция.

Лукас же сейчас представляет собой обворожительное зрелище. Его галстук наполовину развязан, одна из средних пуговиц на рубашке расстегнута, пиджак он засунул в какую-то из кабинок, а заляпанные очки сдвинул на лоб, как солнечные. Он уже не держится на ногах и потому вынужден опираться о барную стойку. Несмотря на это, все в баре, кажется, очарованы им и любят его еще больше. Официантки, разносящие коктейли, сгрудились в углу и говорят о нем, а рука Лукаса прочно прилепилась к колену чьей-то девушки. И никто, по всей видимости, не возражает.

Когда я подхожу к нему, он убирает руку с девичьей ноги и кладет ее на свое колено.

– Делай вид, что любишь меня, говнюк, – улыбаюсь я.

– Я и на самом деле тебя люблю, грязная шлюха, – отвечает Лукас, и еще неизвестно, шутит он или нет. – Но я устал, впереди длинная неделя, и поэтому я иду домой. – Он берет в охапку пальто и устраивает настоящий цирк из поисков пиджака. Естественно, он его не находит. – Слушай, если увидишь мой пиджак, захвати его домой, ладно? У меня сейчас нет времени все тут обшаривать.

– Нет проблем, – легко обещаю я и прячу в кулаке зажигалку и сигарету, как будто вовсе и не собиралась тоже выйти на улицу. Если я дам ему спокойно уйти, то уберегу себя от очередной пьяной ссоры с рукоприкладством.

– Тебе не обязательно идти со мной. Я и сам нормально доберусь, – бормочет Лукас, и я искоса бросаю взгляд на девушку, чьи коленки он лапал. Мы тепло прощаемся, с крепкими объятиями и нежными поцелуями напоказ, и Лукас, не позаботившись о том, чтобы оплатить счет, вываливается наружу. Я прикидываюсь, что не замечаю, как «коленки» выходят вслед за ним.

– Ничего, если я тоже пойду? – говорит Дэвид. Он тоже прикидывается, будто ничего не видел.

– Да, конечно. Я и сама скоро отсюда отчалю, наверное. Выпью еще рюмку-другую, и все.

Он натягивает пальто, оставляет на стойке пятьдесят долларов и обнимает меня на прощание.

– Увидимся в понедельник. Но если вдруг случится какая-нибудь неприятность, обязательно мне звони, ладно?

– Спасибо, Дэвид. Да, увидимся в понедельник. Счастливо тебе доехать.

Теперь, когда и Дэвид, и Лукас ушли, я могу всецело обратить свое внимание на Эй Джея. Он сидит в кабинке с какими-то людьми, которые мне не знакомы, но по взглядам, что он на меня кидает, я понимаю, что мы оба ждем этого момента – когда можно будет без опасений сбежать в другую комнату, в другой мир, в другую вселенную, где мы обнимемся, обовьемся друг вокруг друга, и нас не будет беспокоить, что думают другие, что они видят… и в то же время нам обоим известно, что такой момент никогда не наступит. Так что мы вынуждены жить как бы между строчками. Нам нужно оказаться где-то… где можно идти рядом при свете дня и не слышать чужих голосов. Он это знает, я это знаю, однако мы оба молчим, потому что сказать здесь нечего.

Это все тот же бар, куда мы постоянно ходим, но почему-то стены кажутся мне новыми. Все вокруг нас как будто бы ярче. Дерзкие и забавные высказывания, написанные мелом на черной доске над баром, смешнее. Музыка свежее – словно это не те самые песни, что я регулярно слушаю последние два месяца. Есть что-то волшебное в том, как он смотрит на меня. Это разрушает все стены, что я так старательно возводила много лет, чтобы отгородиться от людей.

Теперь он стоит возле будки диджея и о чем-то его просит. И показывает на меня. Я – в другом конце бара; стараюсь держаться как можно дальше от него. Он замечает это и видит меня, и диджей ставит мою любимую песню, а он произносит одними губами: «Это для тебя». Я киваю, как будто в этом нет ничего особенного, но вся моя жизнь взрывается, и единственное, о чем я в состоянии думать, – это как я хочу провалиться в кроличью нору вместе с парнем, даже имени которого я не знаю. Полного имени.