Обман

Первое, что я вижу, вернувшись в гостиную, – это лицо Эй Джея, освещенное голубоватым светом телевизора. Я подхожу к дивану, он улыбается и, не давая мне сесть, пристраивает меня к себе на колени. Я сажусь на него, как наездница, верхом, лицом к стене, а он стаскивает с меня свитер. Потом поднимает руки, сдирает с себя рубашку, бросает ее на пол, и вместе с ней туда же падают все мои опасения и заботы. Наша одежда разбросана по комнате. Он скидывает подушки на пол и ложится на меня сверху, а в руке его откуда ни возьмись появляется презерватив. Все плывет у меня перед глазами, я не вижу, надел он его или нет, но потом замечаю на полу яркую обертку и чувствую, как он входит в меня. Я закрываю глаза и подстраиваюсь под его ритм.

Образ Лукаса возникает перед моим внутренним взором, и я не к месту осознаю, что никто, кроме него, не видел меня голой уже больше года. Я тяжело дышу, во рту пересыхает, и я тянусь за бутылкой пива, а Эй Джей целует мою грудь и обнимает еще крепче.

Большая часть пива проливается на диван и на меня, но в рот попадает как раз достаточно. Одной рукой Эй Джей поддерживает меня за поясницу, а другой опирается о диван. Он скользит во мне взад-вперед и при этом смотрит мне в глаза, и я тону в них, как в пучине. Это самое сильное ощущение, что я испытывала в жизни.

Он не отводит взгляд; капельки пота у него на висках кажутся мне самым сексуальным зрелищем на свете. Его рот слегка приоткрыт, он тоже тяжело дышит, но медленно. Наконец он утыкается лицом мне в шею, и я чувствую, как его пот скатывается по моей ключице.

5 декабря, 9:21

Я сижу в одном из небольших залов для групповых сеансов и жду первой встречи с психиатром, который должен оценить мое психологическое состояние и пригодность к работе. Я выпила, наверное, целое ведро кофе, и теперь у меня мокрые от пота ладони, а зубы непроизвольно то сжимаются, то разжимаются.

Я очень ясно представляю себе эту тетку-мозгоправа, что придет сейчас вскрывать мне голову, и считаю секунды до ее появления. Она, конечно, окажется высокой, без капли макияжа, с сухими, топорщащимися во все стороны неокрашенными волосами. Прическа – неаккуратный пучок с торчащими шпильками. На ней очки в роговой оправе, которые ей чуть великоваты, и они вечно сползают с носа (а ее нос похож на нос динозавра), когда она говорит. Еще на ней будет водолазка со слишком короткими рукавами и плиссированная юбка, напоминающая занавески, а на ногах – большие белые кроссовки «Рибок», которые она купила году этак в 1992-м.

Я лично ей, разумеется, не понравлюсь, но она решит, что я прекрасный специалист и отлично делаю свое дело. Мои остроумные шутки ей тоже не понравятся; ей будет не смешно. Так что забавной я ей не покажусь. Пока я думаю об этом и прикидываю, как мне вести себя с женщиной, портрет которой я так тщательно нарисовала, дверь открывается, и в комнату входит мужчина.

Я вздыхаю с облегчением, потому что с мужчинами мне гораздо комфортнее, чем с женщинами. К тому же он молод, чуть моложе меня, лет тридцати пяти, наверное. У него немного взъерошенные волосы, видно, что он не уделяет прическе особого внимания, и это очень мило. Кажется, он не сразу нашел этот зал, поэтому немного опоздал. Он садится на стул и вынимает из холщовой сумки бумаги и все прочее.

– Привет. Саманта, так? Я доктор Трэвис Янг.

– Привет, Трэвис. Да, я Сэм. – Возможно, предполагается, что я должна называть его доктор Янг, но мне не хочется.

– Сэм, о’кей. – Еще минуту он копается в своих вещах, и я понимаю, что, встреться мы в других обстоятельствах, сейчас бы я уже вовсю с ним флиртовала. – Итак, полагаю, вы знаете, чем мы с вами будем заниматься?

– Да, сэр. Веселым психиатрическим артобстрелом.

– Ха. Ну, в общем, да, чем-то вроде этого. Согласно директиве Нью-Йоркского государственного департамента по вопросам психического здоровья, весь персонал клиник и больниц вроде этой должен регулярно проходить обследование, проводимое независимыми экспертами, на предмет пригодности к работе с пациентами, страдающими психическими расстройствами. – Видно, что он так много раз повторял эту фразу, что она порядком ему надоела.

– У меня вопрос, Трэвис. Учитывая, что по закону никто не имеет права уволить человека по причине того, что он страдает такого рода расстройством, в чем состоит смысл этих проверок? Ведь если вы обнаружите, что я псих, например, меня все равно не смогут за это уволить, так? – Я не флиртую с ним, но и не не флиртую.

– Что ж, теоретически это верно, но если будет установлено, что сотрудник представляет опасность для себя или окружающих, то его начальник, принимая во внимание результаты тестирования, как правило, должен назначить вышеупомянутого сотрудника на другую должность, которая не подразумевает непосредственного контакта с пациентами или доступа к конфиденциальной информации.

– О, так, значит, это будет просто понижение в должности, – улыбаюсь я, пытаясь понравиться Трэвису.