Обман и желание

Однажды Дина попыталась рассказать ему, как все это произошло, но он резко отмахнулся, сказав, что не желает ничего знать. И он действительно не хотел знать, но ему не становилось легче. Его стали раздражать ее постоянная усталость, ее грузность и неповоротливость, то, что ей везде было неудобно сидеть: и в машине, и в кресле, и в постели. У него пропало желание обнимать ее, когда это круглое, ужасное прижималось к нему. Ван не мог смотреть на нее обнаженную. Он вспоминал, как она настаивала на том, чтобы он зашторивал окна, когда они занимались любовью в те так быстро пролетевшие сладостные дни. Вспоминал о своих планах научить ее искусству любви — ирония судьбы! А теперь он же избегал видеть ее без одежды. Как-то он застал ее натягивающей ночную сорочку и увидел эти полные груди, это огромное, круглое тело на тонких точеных ногах.

— Боже мой, Дина! Неужели это так необходимо?!

Он видел боль в ее глазах, но это мало трогало его. Прежде всего он был озабочен своими собственными чувствами. В ту ночь он спал в гостиной. Дина с тех пор старалась одеваться и раздеваться в его отсутствие, чтобы не показываться ему обнаженной, но и ее скромность начинала его раздражать.

Он стал задерживаться на работе, однако и работа не приносила удовлетворения. Отец положительно отнесся к их с Диной моделям обуви. Хоть он и запретил выпуск сандалий, утверждая, что это не их специализация, но решил изготовить несколько пробных пар прогулочных туфель. Ван был настолько подавлен, что решил, будто отец опять срывает его планы.

— Мы должны обновляться. Сандалии — идеальный шанс, они недорого обойдутся нам.

— Но они отвлекут рабочую силу. Я не хочу этого, Кристиан!

— Папа, нам нужно расширяться!

— Расширяться? Зачем? У нас хорошее дело, оптимальные объемы.

— С наперсток.

— Если ты так думаешь, я предлагаю тебе отделиться. Я не хочу, чтобы мне кто-то диктовал, как управлять компанией, даже ты, мой сын.

— Извини.

— Ты сделал мне больно, Кристиан. Может быть, однажды твой сын тоже так поступит, и ты поймешь меня.

Ван вздохнул. Его родители были уверены, что доктора ошиблись, пророча Вану бесплодие. Они думали, что Дина носит его ребенка, а он был слишком горд, чтобы разъяснить недоразумение. Сейчас отец жестоко напомнил ему о ребенке. Ван не мог вынести даже мысль о том, что он будет делить дом и Дину с каким-то ребенком, чужим ребенком.

Ван думал об этом постоянно и принял решение. Решение окончательное и бесповоротное.

— Я не могу этого сделать! — говорила Дина. Она была бледна от потрясения и ужаса. — Я не в состоянии отдать своего ребенка в приют! Нет, ты не можешь говорить об этом серьезно!

— А я не могу все так оставить, — сказал Ван. — Я пытался смириться, но не могу. Прости. По крайней мере, я честен.

— Ведь это мой ребенок.

— Но не мой. И это, конечно же, разрушит наш брак.

— Ван, я не могу! Не могу!

— Дина, — Ван заговорил спокойно. — Ты должна понимать, что я чувствую. Что за жизнь будет у ребенка, когда отец его ненавидит? А если его отдать другим людям, то для них он будет желанным.

— Мне кажется, ты сошел с ума. Я не буду больше разговаривать об этом!

— Дина…

— Молчи! Молчи!

Слезы струились по ее лицу. Любовь к ней захлестнула его, потом он посмотрел на ее живот и сразу помрачнел.

— Хорошо, Дина. Так думаешь ты. Но я не могу, я не приму этого ребенка. Если ты настаиваешь на своем, считай, что наш брак распался.

Она отшатнулась, будто он ударил ее по лицу, и прижала ладонь к губам.

— Ван…

— За тобой выбор. Я или ребенок.

— Я думала, ты любишь меня!

— Я люблю тебя. — Его голос потеплел. — Я тебя очень люблю. У нас может быть прекрасная жизнь вместе, но без этого ребенка.

— Я не верю своим ушам…

Его голос опять стал суровым.

— А ты поверь, моя дорогая, потому что я уже принял решение.

Дина почувствовала себя совсем разбитой. Она только начинала постигать, что, когда Ван принимает решение, ничто и никто не в состоянии разубедить его.

А она ведь знала с самого начала: не будет выхода, не избежать такой ситуации. Поэтому она уехала тогда. Но Ван пришел за ней, и ей показалось, что она ошибалась. Но на самом-то деле она была права. Ван хотел ее, но не ее ребенка. Ни больше, ни меньше.

Она провела по лицу дрожащей рукой.

— Хорошо, но что скажут люди? Ведь твоя семья, друзья, все знают, что я беременна! Как ты им скажешь, что отдал своего ребенка в приют?

— Я думал об этом. — Он отвернулся, чтобы она не видела его лица. — Я помещу тебя в специальную клинику, и мы всем скажем, что ребенок родился мертвым. — Она судорожно вздохнула, и тут же ребенок пошевелился внутри нее. — Никто не будет задавать вопросов, чтобы не расстроить тебя. Это сработает, Дина. А потом все будет хорошо, мы будем близки как никогда.

Это был кошмар; ей казалось, что гигантское морское чудовище захватывает ее своими щупальцами, а потом съедает живьем. Совсем недавно обрести безопасность — и неожиданно получить столь ужасный ультиматум!