Обман Розы (СИ)

Этьен поцеловал ее грубо, свирепо, и когда она попыталась уклониться, удержал ее за затылок, проникая уже не пальцем, а языком во влажную глубину рта. Даже ее вкус сейчас был иным – свежим, сладким…

Он придавил ее всем телом, потираясь об нее ноющим членом, и это было уже слишком. Сказались и вино, и долгое воздержание, и… дьявольская красота этой женщины, которая становилась с каждым днем все прекраснее.

Разрядка наступила быстро и ошеломительно – Этьен глухо вскрикнул, оторвавшись от губ жены, и упал ничком - тяжело дыша, уткнувшись лицом в шею Розалин, сжимая ее в объятиях. Ее аромат сводил с ума – словно она и в самом деле была цветком, а не женщиной.

Розалин попыталась освободиться, но он ее не пустил. Пусть все – вранье и предательство, но сейчас он был почти счастлив и хотел продлить подольше это ощущение близости и удовлетворения.

Когда дыхание выровнялось, он перекатился на спину, давая свободу жене. Она сразу поднялась с постели и скрылась за ширмой, поставленной у стены – наверное, хотела поскорее переодеться.

Она и в самом деле появилась через пару минут уже в халате, плотно запахивая его на груди. Шпильки вывалились из прически, и Розалин подобрала волосы, перевязав их лентой пониже затылка.

Сил не было совсем, и Этьен только проследил за женой взглядом, когда она подошла к столику, где стоял кувшин с водой, налила немного в таз для умывания и опять скрылась за ширмой.

Раздался тихий плеск воды, а потом жена опять появилась.

- Я буду спать в гостиной, - сказала она так холодно, что одной этой фразой разбила все иллюзии о счастливом умиротворении.

- С чего это? – спросил Этьен. – Спи здесь.

Она промолчала, решительно затянув пояс на халате, и этот жест лживой добродетели разозлил Этьена в десять раз сильнее.

- Ты вроде бы недовольна? – спросил он с издевкой, вытягивая из-под себя покрывало, вытирая пониже живота и бросая покрывало на пол. – Раньше ты делала это охотно. Или все потому, что приходится делать это мне? Будь на моем месте кто-то из твоих любовников, уже скакала бы на нем и повизгивала от удовольствия?

Розалин вздрогнула, будто он ударил ее, и в ее глазах Этьен увидел настоящую ненависть. Он уже и забыл, как это больно – когда она смотрит на него с ненавистью. Сейчас она скажет что-то оскорбительное, обидное, и волшебство рассеется окончательно, потому что перед ним появится настоящая, прежняя Розалин.

- Каковы бы ни были ваши чувства ко мне, - произнесла жена, и голос ее дрожал – но не от страха, а от обиды, Этьен чувствовал, что она и сама дрожит от гнева, как натянутая струна, – пусть даже вы меня ненавидите, так поступать со мной вам никто не позволял!

- Продолжай, - разрешил Этьен, приподнимаясь на локте, чтобы получше видеть замечательную актрису. Оскорбленная добродетель – что-то новенькое из амплуа Розалин де ла Мар. Было бы привычнее, сломай она снова веер о его голову или даже запусти в него кувшином.

- Вы вели себя отвратительно, - она выпятила подбородок. – И я… я все равно пойду спать в гостиную. Подальше от вас.

- Какие мы гордые! – презрительно бросил Этьен. – Спи здесь, я сказал. Сам пойду… в гостиную.

Он поднялся с постели, надел штаны, забыв о нижнем белье, натянул рубашку, подхватил туфли и вышел из спальни, даже не взглянув на жену на прощание.

Глава 11. Заговор цветов

Диванчик в гостиной был ужасно неудобный – по крайней мере, так казалось Этьену. Он проворочался часов до трех, а потом встал, чувствуя, что уснуть все равно не сможет. Когда вино окончательно выветрилось, он стал сам себе противен. Да, Розалин – животное, но это не значило, что надо было превращаться в такое же животное – похотливое, думающее только о постели.

От одних воспоминаний, как он волок ее в постель, как упрашивал приласкать его, как целовал насильно – Этьена замутило. Обещал себе, что не притронется к ней и пальцем, а сам только и мечтал, как бы уложить ее в кровать.

Но эта чертовка довела его. Как получается, что только посмотрев на нее, он запылал, как мальчишка? А ведь ей тоже понравилось. Она ведь продолжала ласкать его, когда он отпустил ее руку. Знала, что сводит его с ума, и пользовалась этим.

Этьен вспомнил, как в первую ночь, когда они ночевали вместе, бродил вокруг нее, желая прикоснуться, хотя бы пока жена спит. Вспоминал, как она сидела у него на коленях – испуганная, смущенная, а потом бросилась бежать, едва увидела его без штанов, и злость нахлынула с новой силой.

Только злиться следовало на себя, за то что дал слабину. А если бы все обошлось не просто ласками? Он сам бы вручил Розалин оружие против себя для предстоящего судебного разбирательства по разводу.

Вот дурак!..

Но злиться следовало только на себя, ни на кого другого.

Розалин не вышла к завтраку, передав через Сесиль, что чувствует себя плохо. София решила проведать невестку, но вскоре вернулась, сообщив, что ее даже не пустили в комнату.