Обман

Я не верю Леонарду. Вся эта история так в духе Джека. Между ним и Леонардом достигается некая негласная договоренность. Оба исходят из того, что я без звука соглашусь поверить их сказкам, что не обращу внимание на абсолютную неестественность свалившегося на меня маленького богатства. Словно наяву представляю себе, как Джек и Леонард поздравляют друг друга, довольные ловко провернутым дельцем…

Но мое восприятие обострено сейчас как никогда.

– Я не могу принять эти деньги, Леонард. По крайней мере до тех пор, пока не узнаю, от кого они.

– Эллен! Я уверяю вас, что это законный возврат абсолютно законного кредита. Даю вам в этом гарантию.

– Мне не нужны эти деньги, – упрямо повторяю я. Я представляю, как Леонард в изумлении моргает глазами. – Леонард, пожалуйста, поймите меня…

– Я пытаюсь сделать это. Но все-таки вы неправы.

В душе у меня шевелится сомнение, но теперь я уже не могу легко отступить.

– Знаете, сегодня ко мне приходил Тим Шварц, меняю я тему.

– Вот как? Я должен извиниться за то, что недосмотрел. Вам следовало заранее сказать мне о его визите.

Я замечаю, что Маргарет перестает печатать и понижаю голос.

– О чем там вообще идет речь, Леонард?

– Об этом вам лучше поговорить с Гиллеспи, Эллен.

– Но это серьезно? Мне, во всяком случае, показалось именно так.

– Серьезно? Я не слышу. Вы сказали серьезно? В каком смысле?

– Ну… – Я прикрываю трубку рукой. Мне страшно это говорить даже Леонарду. – Похоже, Гарри хотят обвинить в каких-то ошибках с бухгалтерией.

– О, нет, нет! – восклицает Леонард. – Этого не может быть. Нет. Я знаю, что Гиллеспи абсолютно спокоен. Он не видит здесь никаких проблем.

В холле раздается перелив звонка. Я поворачиваюсь на этот звук. Маргарет уже встала и идет открывать. Когда она исчезает за дверью, я продолжаю:

– Но Леонард, судя по всему, речь идет даже не столько о бухгалтерии, сколько о деньгах, которыми распоряжался Гарри. Создается впечатление, что они могли… – Я стараюсь подобрать самое нейтральное слово. – …Они могли каким-то образом быть неучтенными.

Короткое молчание.

– Этого не может быть, – твердо произносит Леонард. – Я уверен.

Я ожесточенно тру лоб рукой. Твердость тона Леонарда почему-то вызывает во мне беспокойство.

– Леонард, могли бы вы оказать мне услугу?

– Все, что в моих силах.

– Вы бы не попробовали поискать эту фирму, о которой говорил Шварц? Она называется «Маунтбэй». И вроде бы зарегистрирована в Гернси.

– Гернси… – Леонард с сомнением вздыхает. – Это оффшорная зона. Вообще-то я этим не занимаюсь. Не уверен, что смогу…

– Понятно, – почему-то легко сдаюсь я.

– Мне кажется, по этому вопросу лучше обратиться к Гиллеспи.

Это я знаю и без Леонарда. Но обращаться к Гиллеспи не хочу.

В конце разговора Леонард просит меня пообещать, что я еще раз подумаю по поводу перевода. Я обещаю и тут же думаю, что, конечно, отказываться от денег глупо. Гордым следует быть только тогда, когда можешь себе это позволить.

Судя по всему, у входа звонила Молли. Она приехала на обед, который я еще и не начинала готовить. Задержавшись на несколько секунд у стола, пишу Маргарет записку с просьбой организовать мне завтра встречу с Гиллеспи в Лондоне.

Молли я нахожу в холле. Она болтает с Маргарет. Подруга приветствует меня радостным восклицанием и своим фирменным крепким объятием.

– Обедаем в городе! – объявляет она.

Я немного сопротивляюсь для приличия и довольно быстро соглашаюсь.

Сидя за рулем в машине, Молли без умолку говорит и активно жестикулирует. Она старше меня, наверное, лет на шестнадцать. Но иногда мне кажется, что она значительно моложе. Молли никогда не теряет интереса к жизни и к людям. Несмотря на то, что по отношению к ней жизнь была не очень снисходительна. Десять лет Молли любила женатого мужчину (она ласково звала его «крысой»), а когда он, в конце концов, ушел к ней от своей семьи, то вскоре заболел и умер от рака. Два года назад она познакомилась с двадцатитрехлетним каменщиком и вела себя с ним так, будто досталась ему в подарок. Самое удивительное, что ей удалось убедить его в этом. Парень тупо обожал Молли, но прошлой осенью их роман закончился. «Приятно, но утомительно», – сказала тогда Молли. Она объявила, что хочет независимости. Судя по всему, ей просто стало скучно.

Молли весьма небрежно относится к своей внешности. На голове у нее не слишком ухоженная копна черных волос с уже появившейся проседью. Она может носить платья в стиле семидесятых годов или одеваться на манер восьмидесятых – джинсы, футболки, куртки. В последние годы Молли пополнела, но относится к этому вполне спокойно. В целом она немного похожа на цыганку: смуглая кожа, удлиненный разрез карих глаз, множество украшений на руках и шее.

Для обеда Молли выбрала новый тайский ресторан в Вудбридже. Интерьер его по нынешней моде скуп. Светлые стены, серая плитка на полу, белые скатерти. Единственное цветовое дополнение – это красные гвоздики на каждом столе, как пятнышки крови.