Обманчивая реальность

– Он видит помещение таким, каким видит каждый день, – произнесла она вслух. – Иногда люди чего-то не замечают. Обычно того, чего не предполагают увидеть. Но Девон Лестер наблюдателен. Он воспринимает бар как свой собственный. Думаю, что бармен – такой же. Что и помогло ему пролезть в помощники менеджера.

– За барменом ничего подозрительного не числится, – возразила Пибоди. – Я поговорила с его невестой. По ее словам, бар был для него вторым домом, а не просто работой.

– Да, я видела отчет, – ответила Ева. Она внимательно ознакомилась с информацией, которую предоставил Рорк по поводу бармена и всех остальных работников бара. Ничего подозрительного она не обнаружила.

– Если вещество и устройство для его распыления пронес клиент, оно должно было поместиться в кармане, – продолжила она свои рассуждения. – Но если его пронес работник, но тайников, где его можно было бы спрятать, в баре не так уж и много, и Лестер, бармен или кто-то из коллег легко мог на него наткнуться.

– Кстати, в баре обеденное время, – уточнила Пибоди.

– Верно. Зачем рисковать и прятать вещество в помещении бара, где оно легко может быть обнаружено или же случайно распылено до нужного момента. Разумнее и надежнее иметь его при себе.

Ева зашла за барную стойку, присела, чтобы осмотреть пространство за ней, и снова выпрямилась.

– Нет, это не самоубийство.

– Это почему же? – удивилась Пибоди.

– Все ближайшие родственники погибших оповещены. Опрошены друзья и коллеги. Все это требует времени. На квартирах и на рабочих местах жертв проводятся обыски. Нет, это чье-то громкое заявление.

Она представила себе, словно на киноэкране, результат побоища: горы трупов, реки крови.

– Если это самоубийство, пусть даже ты забрал с собой на тот свет десятки других людей, где твое собственное заявление, твои собственные слова? Обычно самоубийцы объясняют, что заставило их наложить на себя руки. Здесь же мы имеем еще и убийство. Преступник не просто в депрессии, он зол на весь мир. Им руководил отнюдь не минутный порыв. Так где же его заявление?

– Нет, – повторила Ева, – это не самоубийство. Он явился сюда с другими целями.

С этими словами она отошла к двери и постаралась представить себе гомон голосов, людей за столиками и у барной стойки.

– Он бывал здесь и раньше, он хорошо знает это место. И он не выделяется из толпы. Он из числа тех, кто заглядывает сюда после работы, прежде чем разойтись по домам. Он в костюме, в руках «дипломат» или папка – что-то такое, что не вызовет подозрений, но в чем можно пронести вещество. И он не один…

– Но… – возразила было Пибоди.

– Одиночка выделяется, привлекает внимание, – перебила ее Ева. – Он наверняка понимает, что нельзя исключать вероятность того, что кто-то останется жив. Один-два человека, может, даже больше. Это первое, в чем он не может быть абсолютно уверен. Иное дело, если заглянуть сюда вместе с друзьями или коллегами, назначить встречу с клиентом, сесть за столик или за стойку, заказать напитки и что-нибудь из обычных блюд. Говорить на профессиональные темы, слиться с толпой.

– Какой холодный расчет!

– Еще какой! А какое удивительное хладнокровие! Он собран и предельно внимателен. И вместе с тем возбужден. Иначе просто быть не может. Он разговаривает с барменом или с официанткой или с обоими сразу, а про себя думает: «Через несколько минут вы будете мертвы. Совсем скоро я убью вас, с той же легкостью, с какой чищу ботинки. Сегодня я – Господь Бог».

– Какой ужас… – пробормотала Пибоди.

– То же самое он думает и про своих коллег: «Завтра вы не придете на работу, не заступите на свою смену. Вам никогда не получить прибавку к жалованью или повышение по службе, ради которых вы рвали задницу. И все из-за меня. Я здесь царь и бог». Наверно, от этих мыслей у него зашкаливает пульс, но внешне это никак не проявляется. По крайней мере, это не бросается в глаза. Он обводит взглядом помещение – перед ним клерки, конторские служащие, усталые, замученные работой трудоголики. Сегодня их рвению придет конец, под пиво за полцены и бесплатную музыку.

– О боже!.. – выдохнула Пибоди. Теперь она видела эту картину не хуже Евы.

– Когда думаешь об этом, становится даже смешно, а ведь он наверняка так думает. Но он не смеется. Он просто сидит со своим стаканом, говорит про какие-нибудь сделки, жует булочку с ветчиной и зеленью, жалуется на работу, которая якобы его достала, на коллегу или начальника – в зависимости от того, на какую тему идет разговор.

Ева на минуту умолкла и обвела глазами помещение бара.

– Он у стойки или за столиком рядом с ней. Эта часть бара наиболее вероятна: ему нужно, чтобы вещество распространилось на большее пространство – зал, кухню, туалет. Тем более прямо над головой проходит вентиляция.

Ева внимательно осмотрела бар, представила ближайшие столики.