Обманчивая реальность

– Честное слово, Лидия, ты зря моришь себя голодом, – сказала Селли. Ее карие глаза излучали искреннее участие. Она даже сочувственно погладила Лидию по руке. – Ты прекрасна.

– Я толстая, – ответила ей Лидия. Боже, как она ненавидела себя, ненавидела Селли и Бренду! С каким бы удовольствием она размазала этот чертов безвкусный салат по ее смазливому личику! – Я толстая, толстая, толстая! Но я не намерена быть ею всегда! – С этими словами она со злостью оттолкнула от себя салат. – Я не голодна, – повторила она. – И вообще, здесь слишком шумно. У меня вот-вот разболится голова. Пойду лучше пройдусь.

– Я с тобой, – Селли было поднялась из-за стола.

– Нет, ты оставайся. И ешь, ешь, ешь. Я не в настроении и хочу побыть одна.

С этими словами Лидия поднялась из-за стола и, громко топая, направилась к выходу. Правда, в заведении было многолюдно, и она была вынуждена протискиваться между столиками. Но она шла вперед, чувствуя, как изнутри, грозя в любую минуту прорваться наружу, ее душит гнев. Нет, даже не гнев, а черная злоба – на себя и на весь мир.

Господи, как же болит голова! А все эта чертова диета. Вот что значит морить себя голодом, подумала Лидия.

Дойдя до двери, она рывком распахнула ее, однако, прежде чем шагнуть за порог, оглянулась через плечо.

И встретилась взглядом с Брендой. В глазах подруги она прочла то же самое омерзение, какое испытывала к себе самой.

Нет, она всегда знала, что Бренда – последняя стерва. Догадывалась нутром.

Так, может, стоит вернуться, подойти к столику, за которым сидит эта мразь, и врезать по ее самодовольной роже? Затем расцарапать до крови ногтями? А потом слизать эту кровь?

Вместо этого она вышла на тротуар и захлопнула за собой дверь.

И осталась жива.

9

Они находились всего в пяти кварталах от этого места, когда Еве пришло текстовое сообщение. Она тотчас включила мигалку и сирену.

– Сообщи владельцу, немедленно! – приказала она Пибоди и, включив вертикальный режим, перескочила через припаркованные машины, не обращая внимания на бегущего к ней полицейского.

Затем резко взяла вправо и посигналила пешеходам на тротуаре, требуя освободить дорогу. Те разбежались в разные стороны, как муравьи. И пока она прокладывала себе путь, какая-то женщина в сапогах на высоченной шпильке воспользовалась моментом, чтобы показать ей средний палец.

«Спасибо за моральную поддержку», – мысленно пошутила Ева.

– Частное заведение, – сообщила Пибоди по линии связи в тот момент, когда Ева объезжала автобус. – Принадлежит семье Гринбаум.

– Как и все здание.

Ева резко нажала на тормоз и, помигав хвостовыми огнями, остановила машину. Выскочив на улицу, она едва ли не бегом устремилась в объятия хаосу.

Она заметила двух полицейских в форме и одного дежурного робота, которые пытались оградить место происшествия и не пускать за ограждение любопытных. Люди кричали, толкались, напирали; на тротуаре сцепились в драке двое мужчин, щедро осыпая друг друга тумаками; здесь же сидела женщина и истошно рыдала. Вторая стояла рядом, пытаясь ее утешить. Какой-то мужчина лежал на земле, пока второй делал ему искусственное дыхание. Еще несколько человек сидели или стояли, истекая кровью и глядя по сторонам безумными глазами.

В открытую дверь она увидела груды тел. Одно лежало лицом вниз прямо на пороге кафе.

– Немедленно оцепите это место! Вызывайте врачей!

– Они уже едут, – сообщил один из полицейских. – Мы вызвали подмогу, лейтенант.

– Прекратите! – Ева схватила одного из дерущихся за шкирку, увернулась от кулака, но не сумела увернуться от локтя, и тот врезался ей в ребра. – Пибоди, черт побери!

Наконец ей удалось поставить обутую в ботинок ногу на грудь второму мужчине. Тот попробовал ее сбросить, и она едва не потеряла равновесие.

– Немедленно прекратите, а не то, клянусь вам, я столкну вас вашими толоконными лбами!

Вполне предсказуемую версию «Он начал первым» она пропустила мимо ушей.

– Еще одно движение, и я посажу вас в каталажку. Я вас предупредила. Не пытайтесь меня провоцировать.

Чувствуя, как ноет бок, Ева повернулась к толпе:

– Послушайте меня! Все, кто здесь находится! – На всякий случай положив руку на рукоятку пистолета, она повысила голос, пытаясь перекричать царящий на улице гул: – Я лейтенант Даллас из управления полиции Нью-Йорка. Ни один из вас не имеет права заходить за заграждение. Вы не станете предпринимать никаких попыток мешать работе полицейских. В противном случае вы будете арестованы и вам будет предъявлено обвинение в попытке помешать ведению следствия, в общественных беспорядках, сопротивлении законным представителям власти или в чем угодно, что я сочту нужным повесить на вас.

– Там пострадали люди! – крикнул кто-то из толпы.

– «Скорая» уже едет.

– Чертовы копы, они бьют невооруженных людей. Я лично видел. Я все записал! – С этими словами человек гордо, словно трофеем, помахал своим линком.

– Я здесь для того, чтобы определить, что случилось. Мой помощник запишет ваши показания.

– А потом выбросит их в мусорную корзину. Знаем мы вас, сучар!

Довольно, решила про себя Ева и пристально посмотрела ему в глаза: