Обманчивая тишина

Ровно в девять утра я был в секретной части завода.

— Майя, — стараясь не обнаруживать волнения, сказал я, — вы забыли про свое открытие? Насчет женской и мужской руки?

Майя была занята. Она выдавала чертежи. Очередная копировщица расписалась в книге, и Майя прикрыла оконце.

— Нет, не забыла. А что?

— Чьи это чертежи тогда были? Вы не помните?

— Конечно, помню. Прохорова, Левандовской и Лазенко.

— А очень сложно поглядеть на эти чертежи?

— Почему сложно? У нас все хранится в полном порядке. Когда это было?

— Дня четыре назад. — Я прикинул в уме. — Да, совершенно верно, пятнадцатого июля.

— Минутку, Алексей Алексеич. — Она подошла к стеллажу, секунду подумала. — Значит, пятнадцатого… — Потом гибко повернулась, придвинула лесенку-трибунку с торчащей вверх палкой, за которую полагалось держаться, легко взлетела наверх и через минуту спрыгнула с чертежами.

Итак, вот они, три чертежа, к каждому приколота копия. На каждой — фамилия исполнителя-копировщика. Это работа Прохорова, это — Левандовской, это — Лазенко.

— Майя, можно вас на минутку? Смотрите-ка. Вот две копии. Четкая и нечеткая. Верно? Ну, четкая — Прохорова. А эта, послабее…

Опершись коленом о стул, Майя сбоку заглянула в лист.

— Риты Лазенко.

— Правильно, Риты Лазенко.

— Видите, женская рука нажимает слабее.

— Слабее? Так. А теперь сравним с работой Прохорова работу Левандовской. Смотрите. Все линии такие же четкие и ясные, как у Прохорова. Вы согласны? А ведь это тоже женская рука!

Майя посмотрела на чертеж, потом растерянно на меня.

— Как же так?.. Почему же это?

— Вот именно: почему? Значит, дело вовсе не в женской руке. Давайте порассуждаем. Скажите, сколько копий снимают ваши чертежники с каждого чертежа?

— Сколько положено — две.

— Хорошо. А представим такой случай. Задание — снять две копии, а чертежник возьми да и сделай три.

— Зачем это ему?

— Ну, скажем, решил проявить инициативу. Сделать про запас. Это ведь несложно: подложил лишний лист бумаги, копирку, и все в порядке.

— Что вы, Алексей Алексеич, этого не может быть! У нас же секретные материалы! Каждый чертежник делает только то, что ему поручено. В наряде, на чертеже и на копиях указывается количество экземпляров. Каждый экземпляр нумеруется. Что вы, это невозможно!

Я взял работу Риты Лазенко.

— Так. Значит, раз здесь сказано: «Сделать две копии», — Лазенко и сделала две — одну карандашную, вторую под копирку?

— Ну да.

— И это единственная копия под копирку? То есть первая?

— Да.

— А теперь посмотрите внимательно; вам не кажется, что это не первая, а вторая копия?…

Краска схлынула с Майиных щек.

— Ой!.. — Майя замолчала. Она сжала пальцы. Руки ее дрожали.

— Ну-ну, успокойтесь. Дайте-ка мне три листка бумаги и копирку.

Прослоив листы копиркой, я с нажимом провел несколько линий.

— Смотрите, мужская рука, а вторая копия такая же слабая, как у Лазенко…

Майя смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Вы ее… вы ее теперь… заберете… то есть, я хотела сказать, арестуете?

— Зачем же? Напротив, Майя, ведите себя с ней, как обычно. Словно ничего не случилось. Надо еще проверять и проверять. А теперь попросите сюда Ксению Васильевну.

Воробьева внимательно сквозь пенсне рассмотрела копии чертежей.

— Какая скверная история, — сказала она. — Что прикажете делать?

— Давать ей копировать только разрозненные детали. Чтобы из них нельзя было составить ничего цельного. Но чтоб обязательно стоял гриф «Совершенно секретно». И точно учитывайте, что именно она копирует. Остальное — наша забота.

— Все сделаем, Алексей Алексеевич. Какая неприятная история!

— Что ж, Ксения Васильевна, к сожалению, для нас она не первая и не последняя. Будни Чека.

19. Шторм на море обаяния

В гостинице меня ждали Славин, Кирилл и… срочный вызов в горотдел ГПУ. Я велел ребятам никуда не отлучаться и поехал на Садовую. Захарян отпер сейф, который был поставлен так, чтобы хозяину кабинета можно было до него дотянуться, не вставая, и извлек оттуда густо осургученный пакет с грифом: «Сов. секретно. Лично тов. Каротину А. А. Срочно».

— Тебе, дорогой. Только что фельдпочта доставила. Читай, пожалуйста, скорей.

Отлепив сургучные лепешки и сложив их на краю захаряновского стола, откуда начальник горотдела тут же смахнул их в корзину, я вскрыл пакет. Это было сообщение от Нилина: «Совершенно точно установлено, что Грюн получил материалы из Нижнелиманска, есть основание полагать, что материалы ценные. Форсируйте поиск».

Ох, не Петра Фаддеича это фраза — «форсируйте поиск»… Так и встает за нею товарищ Лисюк…

«Что же мы имеем? — думал я на обратном пути. — Мы имеем еще одно ясное и точное доказательство, что работа немецкой разведки в Нижнелиманске не мираж. И поиск, уважаемый товарищ Лисюк, дорогой наш начальник, форсировать мы обязательно будем».

Когда я рассказал о нилинском сообщении ребятам, Славин воскликнул:

— Вот зачем приезжал сюда Вольф — за этими материалами! А передал их ему Верман! Но у кого он их получил?

— А может, привез с собой? — в тон ему добавил я.