Обманчивая тишина

Рая Левандовская отличалась, как уже было сказано, броской внешностью и еще более броскими манерами, хотя вряд ли можно было назвать ее красивой. На нее всюду обращали внимание. Мужчины на улице оглядывались, на танцплощадке она ни минуты не сидела на скамеечке возле балюстрады, молодые сослуживцы наперебой приглашали ее на вечеринки, в кино.

Что касается Риты Лазенко, то она была действительно красива, причем той красотой, которая в глазах большинства мужчин олицетворяет истинную женственность. Однако в отличие от подруги Рита неизменно уклонялась от ухаживаний и свиданий: в компанию — с удовольствием, пикник — ради бога. Но и только.

Поначалу, когда с год назад она появилась на заводе, перебравшись в Нижнелиманск из Одессы, всех это удивило, хотя, впрочем, не мешало все новым молодым людям испытывать судьбу. А так как рядом с Ритой всегда была сговорчивая Рая, неудачники утешались, переходя в Раину свиту. Мудрый Комский утверждал даже, что именно поэтому Рая Левандовская бывает в компании всегда с Ритой и что не будь Рита недотрогой, Раечке не видать бы этакого сонма кавалеров.

Чем еще поражала Рита Лазенко знакомых — тут уже по преимуществу не мужчин, а дам, — так это редким умением одеваться.

— Вы же меня перестанете замечать, если я в одном и том же стану ходить.

При всем при том Рита тратила на свои туалеты сущую безделицу, да и откуда было ей взять денег при более чем скромной зарплате чертежницы? Все свои наряды Рита изобретательно творила собственными руками, зачастую искусно переделывая купленные за гроши на толкучке старые вещи.

— Ну как это тебе удается? — с завистью спрашивала Рая и из кожи лезла вон, чтобы перещеголять подружку. Она была своим человеком во всех комиссионках города, с каждым продавцом у нее было заключено джентльменское соглашение, согласно которому любую «стоящую» вещь он обязан был хранить под прилавком до появления Раечки.

Но едва лишь Рая, предвкушая восторг поклонников, облачится во что-нибудь сногсшибательно-заграничное, хранимое в тайне от подружки до самой последней секунды, и примчится в какую-нибудь «интеллигентную компанию», как пятью минутами позднее в дверях появляется Рита со своей чуть загадочной улыбкой и в платьице из звановского ситца ценой полтинник за метр. И вот уже Раечка кажется всем неуклюжей, точно водолаз в полном глубоководном снаряжении…

Правда, два-три раза за это время у Риты появились «настоящие» вещи. «Зайдем ко мне, — приглашала она Раю. — Посмотришь, какой костюм прислал мне папа…» И когда Рая видела этот английский костюм, ей просто-напросто становилось нехорошо. Да, о таком, как у Риты, папе можно было только мечтать: он работал в Одессе на таможне. Что ему стоит достать для дочки английский костюм или французскую кофточку — новенькие, еще в магазинной упаковке!

О своем папе Рита Лазенко распространяться не любила. Рая знала лишь, что Ритина мама давно умерла, а другой семьей он не обзавелся.

Что еще ставило в тупик Раечку, — это страсть Риты к художественной литературе. Чтение составляло вторую половину ее жизни, если первой считать наряды. Читала Рита буквально запоем, хотя и без особого разбора, все подряд. Она была завзятым абонентом городской библиотеки и проглатывала книги так быстро, что ей приходилось бывать в библиотеке еженедельно.

Такое пристрастие к ценностям духовным было для Раи непостижимо. Сама она могла буквально по пальцам пересчитать прочитанные книжки, причем все это были сочинения определенного содержания: Арцыбашев, Вербицкая, княгиня Бебутова, «Мощи» Калинникова и, как вершина, трехтомная «Иллюстрированная история нравов» Эдуарда Фукса, в которой, впрочем. Раю интересовали преимущественно иллюстрации, поскольку ученый текст был длинен и скучен.

21. Канал со шлюзами

Перед нами по-прежнему стоял вопрос: если Рита Лазенко действительно «первый шлюз» в том канале, по которому уходят секретные документы с судозавода, то через какие транзитные пункты эти документы попадают в «порт назначения»?

Где первый «транзитный пункт»?

Наконец мне показалось, что Кирилл его нащупал. Предстояла проверка.

Но тут и без того раскидистое древо нашего поиска дало еще один неожиданный отросток…

22. Мудрость древних индийцев

Кирилл сидел за столом, вдумчиво передвигая фигуры на шахматной доске. Лисюк опять торопил нас, и я даже закурил, вытащив папиросу из пачки, лежавшей перед Кириллом. От папиросы легче мне не стало, к паршивому настроению прибавился лишь препротивный вкус во рту. Я раздавил окурок в пепельнице и не очень добродушно спросил:

— Кто выигрывает? Сел бы перед трюмо: ведь противника не видишь.

— А я не играю, — флегматично отвечал Кирилл, не отводя глаз от доски. — Я задачку решаю. Никак не выходит. — И он толстым пальцем ткнул в изрядно потрепанную книжицу, которая соседствовала с доской. — Вот эта. Хотите попробовать? — Он быстро переставил фигуры, — Черные начинают и ставят мат в четыре хода.