Обмани меня еще раз

Матвею Борисовичу было уже за пятьдесят, через год или два он собирался на заслуженный отдых. На первый взгляд, все его считали добряком, за что между собой мы обращались к нему по отчеству, но свое отделение он держал в справедливых ежовых рукавицах. Отчитывал он знатно, но в основном за дело. В других случаях мог промолчать, либо покачать головой, перед этим прожигая тяжелым взглядом. Его уважали, к нему ходили за советом, его ценили. И боялись. Боялись день уго ухода, который всё равно настанет…

‒ И что мне за это будет? ‒ я прикусила губу, прищурила глаза и посмотрела на потолок, делая вид, что задумалась над поблажками для себя. ‒ Стоит над этим подумать…

‒ Только не наглей, ‒ Борисыч пригрозил мне пальцем, но глаза его улыбались. ‒ Дам полноценные выходные, никто тревожить не будет, вместо тебя отдежурю лично сам. На большее не надейся, сама знаешь, в каком мы положении находимся.

Это было мне на руку. Можно со спокойной совестью выбраться на природу, спозаранку засесть с удочкой на берегу и наслаждаться утренней свежестью. Вот отец обрадуется. Только мне придется переступить через себя и выслушивать не одну ложь от настырных родителей про состояние своего ребенка. В таких случаях я не могла отправить на осмотр вместо себя кого-то другого, но их присутствие могла устроить. Пусть учатся.

‒ Кто на этот раз? ‒ в душе молила бога, чтобы они были не из столицы, но мои надежды не оправдались.

‒ Какой-то бизнесмен из самой Москвы. Хочет, чтобы ты посмотрела на его дочь. И там непростой случай, у девочки транспозиция…

‒ Зеркальное расположение органов? ‒ не даю я ему договорить, мой удивленный вопрос прерывает его. ‒ И что с ней не так?

Однако ж, интересный случай. Люди с таким расположением органов встречаются крайне редко, один человек на десять тысяч или более. Раньше это считалось аномалией, но в наше время к этому привыкли. Такие люди живут обычной жизнью, им ничем не мешает такое расположение их органов, если не считать посещение больниц. Лишь там могут возникнуть дополнительные вопросы и процедуры. Мне захотелось взглянуть в живую на эту девочку. И на родителей, соответственно, одним глазком.

‒ Они планировали лечиться за границей, но что-то там у них не срослось. Из-за каких-то семейных неурядиц у девочки начались проблемы со здоровьем. Я особо не заострял внимание. Но отец из-за транспозиции внутренних органов хочет проконсультироваться с другими врачами и услышать их мнение, чтобы быть уверенным во всем. Еще Павел Николаевич намекнул, чтобы ты не отказывалась от предложения родителей быть лечащим врачом их ребенка. Они могут попросить тебя прооперировать девочку. Я знаю, тебе неприятна встреча с родителями, но постарайся. Ради нашего отделения. И не только. Премия будет немалая. Сам обещал, ‒ и Борисыч снова указал пальцем вверх, да и глазами тоже. — Как и помощь больнице. Сейчас нам она ой как нужна.

‒ Он опять моими руками пытается выбить денежную помощь для больницы из состоятельных родителей пациентов?

‒ Каждый выживает, как может, ‒ Борисыч передернул плечами и выжидающе смотрел на меня. ‒ Что ему еще остается, если государство не выделяет финансирование таким больницам, как наша? Или тебе нравится, как на голову сыпется краска, а от плитки, что падает со стены, сколько раз вздрагивала?

***

За четыре года моей работы в этой больнице, здесь ни разу не делался ремонт. Краска на стенах уже потрескалась, не сегодня, так завтра начнет осыпаться. Линолеум на полу истерся до такой степени, что еле проглядывался узор, плитки покрылись трещинами и части отклеивались. Да и аппаратуру не помешало бы заменить на новые, только баланс больницы был пустой. И мало кого это волновало, вот жаловаться все горазды. Даже генеральные уборки мы устраивали своими силами, пожертвовав на это свои выходные. Неоплачиваемые.

Кроме ремонта остро стоял вопрос и о зарплате. Работы было выше нашей головы, платили не копейки, что едва хватало на нормальную жизнь. Оплатишь за квартиру, налоги, за детей, купишь продуктов на неделю-другую, и в руках остается всего пару купюр до следующей зарплаты. Лишний раз боишься что-нибудь вкусное купить. Многие не выдерживали и увольнялись, новые работники особо не торопились к нам, и лишнюю работу раскидывали на всех, но не доплачивать забывали. Для семьи времени не оставалось совсем. Многие разведены, кто предан работе, другие, видя печальный опыт соседа, не торопились с этим делом.

‒ Ладно, постараюсь быть паинькой, ‒ усаживаясь я за рабочий стол, включила компьютер: мне еще надо дописать отчеты.

В кабинет начали заходить другие врачи, рабочий день вот-вот начнется, и Борисыч больше не задерживался, ушёл к себе. Но не успела за ним захлопнуться дверь, как она снова открылась, и на пороге появилась запыхавшаяся интерн Оля.

‒Там… это… опять авария… Всех везут… к нам…