Обмани меня красиво

— Пятнадцать не получится. Мне надо принять ван-нну, выпить чашечку ко-офэ… Тебе придется меня ждать, Новиков.

— Подожду, — успокоил он ее, сидя в кресле и улыбаясь ее жеманству.

— Долго ждать, Новиков! — Лиза подняла с дивана всклокоченную голову.

— Хоть всю жизнь, Лиза. — Он вдруг рассмеялся счастливым смехом, потом, охнув, потрогал кровоподтек на скуле. — Все еще побаливает… Так мы идем на пляж или как?

— Идем. — Она встала с дивана и, захватив из своей комнаты халат, пошла в ванную, на ходу предупреждая: — Только я не скоро.

Собиралась она и в самом деле долго. Вымыла волосы, высушила их феном, потом плела французскую косу, раза три распуская ее и начиная заново. Бесконечно долго подкрашивалась, по ходу дела меняя макияж. Потом так же тщательно выбирала себе наряд. Остановилась в конце концов на коротеньких шортиках и топике, едва прикрывающем грудь.

— Как тебе мой пляжный вариант? — первым делом спросила она, появившись на пороге гостиной. — Что ты глаза вытаращил? Как?

— Скажу одно… — Новиков протяжно, с подсвистом вздохнул. — Я не ошибся, полюбив тебя, Лиза. Ты — просто блеск! Я счастливый человек.

— Думаешь? — Лиза кокетливо повела плечами. — А как насчет ревности?

— Ревности? Ну… Как сейчас стало модно говорить: это не моя прерогатива. Это удел слабых, Лиза…

Они вышли из дома под руку. Саша еще в подъезде взял Лизу под локоток и, не встретив сопротивления, тут же переплел свои пальцы с ее.

Знал бы он, какой ненавистью зашлось сердце Лушникова, когда он увидел это…

Молодая пара, которая, ни о чем не подозревая, продефилировала мимо машины, где за тонированными стеклами укрылся Алексей, показалась ему столь беззаботной, столь поглощенной друг другом, что он готов был прямо здесь, прямо сейчас разрядить в них всю обойму.

— Сволочь!!! — скрипнул он зубами, затрудняясь ответить самому себе, кому именно он адресовал это слово.

Лиза с Новиковым свернули за угол дома, и лишь тогда Лушников завел мотор. Ему нельзя оказаться замеченным. Нельзя… Но она все равно увидит его! Увидит непременно! И будет знать, за что…

— Черт! — У него вдруг перехватило дыхание, а сердце забилось часто-часто.

А на самом деле, за что?! За что он должен будет убить ее? Только потому, что так захотелось Кириллову или Симаненко? Плевать! Он не сделает этого! Он подхватит эту девчонку и увезет ее куда-нибудь, где их никто не найдет…

Найдут, тут же тюкнуло в затылок невидимым молоточком. Найдут и убьют — тогда уже обоих. А умирать ему не хочется, даже ради того великого чувства, которое ломает его и делает больным и безвольным. Вот уж никогда бы не подумал, что с ним такое случится! Что он будет как последний пацан не спать по ночам и мечтать об этой девочке, которую… которую ему теперь предстоит убить.

Лиза с Новиковым шли по улице не спеша. У киоска с мороженым они остановились, и Новиков купил девушке мороженое. Она игриво поблагодарила его, поцеловав в щеку. Потом она внезапно остановилась и принялась оглядываться по сторонам.

Лушников быстро свернул в подворотню и заглушил мотор. Неужели она что-то почувствовала?! Неужели прониклась его болью?! Нет, вряд ли. Он лично не верит во всякую мистическую дребедень. Она наверняка тоже. Так что это?.. Какая-нибудь девичья блажь.

Он медленно выкатил из подворотни и понял, что не ошибся. Лиза снова в обнимку с Новиковым медленно брела по проспекту. Мороженое таяло, пачкало ей пальцы. Сашка брал ее руку в свою. Смеялся чему-то и слизывал сладкие капли с ее пальцев. Потом он вдруг забежал вперед, упал на одно колено и, приложив руку к левой стороне груди, быстро заговорил. Она счастливо рассмеялась. Может быть, она просто рассмеялась и не было в ее смехе ничего такого, но Алексею все сегодня виделось не так. Виделось и чувствовалось…

Такой физической боли оттого, что не может вот так же, как этот парень, идти по улице рядом с ней, он не знал в себе прежде. Бывало зло на женщин, восхищение, вожделение, разочарование… Да все, что угодно, было! Но все — так преходяще, так мимолетно, что и задумываться-то было некогда. Перешагивал не заморачиваясь, и все! Что же теперь-то?! Что же все его внутренности так выворачивает и жжет, и из-за чего, казалось бы?!

Ребята между тем свернули на тихую улицу, которая вела к пляжу.

Он знал это место. Он часто просиживал там с Лизой, тесно прижимая ее к себе и согревая ее хрупкие пальчики своим дыханием, а теперь… А теперь этих пальчиков касается его поганый язык, который он без колебаний вырвал бы.

— Надо с этим кончать! — прошипел с болезненной гримасой Лушников, чуть придавив педаль газа и нашаривая под своим сиденьем спрятанный там до времени пистолет. — Кончать их обоих! Я так больше не могу…

Лизе часто виделось это потом. Виделось в таких ярких красках и мимолетных подробностях, что она поражалась тому, как можно было все это помнить много времени спустя, а в тот момент — ничего не заметить.