Обмани меня нежно

Он ее провожал и стоял на перроне до самого отхода поезда. Лицо у него было грустное, а взгляд тоскливый. Если бы она могла остаться! Но Катя видела тех двоих, что стояли в отдалении, изображая пассажира и провожатого, и подозревала о неприятном сюрпризе, который ждет ее дома. Она уехала, чтобы не впутывать в это Геру. Уехала, совершенно несчастная, готовая к самому худшему.

Так и случилось. Едва она ступила на перрон Ленинградского вокзала, подошли те двое. Взяли ее в «коробочку» и равнодушно, без всяких эмоций, сказали:

– Пройдемте.

– Что случилось? В чем меня подозревают?

– Нам необходимо осмотреть ваш багаж.

– Я могу позвонить своему адвокату?

– Только после того, как мы произведем досмотр багажа.

Она поняла, что лучше не сопротивляться. Эти типы настроены серьезно. По пути к ним присоединились еще двое серьезных молодых людей, и она шла по перрону, как королева, в сопровождении почетного эскорта. Один из «телохранителей» нес в руках ее багаж. Ее завели в кабинет начальника милиции Ленинградского вокзала. Все было по-взрослому. Кроме сотрудников милиции, фээсбэшников и понятых присутствовали еще какие-то люди. Она догадалась, что это эксперты. Да, все было всерьез.

«Попала». Вот и грачи прилетели. К этим вестникам весны все относятся с симпатией, она же ненавидела голые ветки деревьев, густо облепленные грачиными гнездами. Тоскливая картина: конец марта, слякоть, все какое-то грязное, неуютное, а душа тревожная, неприкаянная. Сейчас у нее было именно такое чувство. Она отметила субтильного розовощекого парня с длинными, как у девушки, ресницами. Несмотря на непрезентабельную внешность, именно он всеми руководил. Розовощекий ей не понравился. Взгляд у него был безжалостный, а движения, как у робота. Повадки выдавали в нем карьериста, а с ними иметь дело всегда неприятно. Сердце упало. «Хорошо, что у меня были два счастливых дня. Хоть погуляла напоследок в Питере!»

Включили видеокамеру. Сотрудник ФСБ открыл ее чемодан. Началась неприятная процедура обыска.

– Это ваше?

На свет божий были извлечены две картины. Пейзаж Федора Васильева и его копия, сделанная Зоей. Она молчала.

– Можете объяснить, что это такое? – спросил розовощекий.

– Я галеристка. Покупаю картины у питерских художников.

– Здесь стоит подпись: Васильев.

– Это копии. Мне сделали заказ на две копии пейзажа Васильева. Что законом не запрещается.

– Зачем вам две копии?

– Так захотел заказчик.

– Можете назвать имя заказчика?

– Это коммерческая тайна.

– Можете назвать имя художника, который подписывается фамилией «Васильев»?

– Я повторяю: это всего лишь копии.

– Вы отказываетесь его назвать?

Она молчала.

– Напрасно вы не хотите давать показания, Екатерина Алексеевна, – вздохнул розовощекий. – Кстати, меня зовут Валерий Сергеевич.

– Очень приятно. Мне не хочется впутывать в это моих друзей. За все буду отвечать я одна.

Розовощекий посмотрел на нее с презрением. И сурово сказал:

– Отвечать будут все.

Ей стало смешно. Ему не шел образ сурового служаки, стоящего на страже государственных интересов.

– Чему вы улыбаетесь?

– Своим мыслям. Извините.

– Я думаю, скоро улыбаться вам не придется.

Ну вот, опять! Зачем он говорит штампованными фразами, подслушанными в дешевых кинофильмах про шпионов? Сбивает ее с толку. Ее губы сами собой растягиваются в улыбке, потому что все происходящее похоже на плохой кинофильм. Она всего лишь играет роль задержанной, а он напоминает актера, с выбором которого на главную роль режиссер чудовищно ошибся. И оттого вместо драмы получился фарс. Вместо шпионского боевика комедия.

Катя уже приготовилась к тому, что после досмотра багажа на нее наденут наручники, и следующую ночь она проведет в следственном изоляторе. Звонить маме или нет? Сейчас или подождать?

То, что произошло дальше, было похоже на чудо. Она, признаться, уже перестала в них верить, в чудеса. Сначала напряглись эксперты. Лица у них были удивленные, будто бы они увидели совсем не то, что ожидали. Валерия Сергеевича отозвали в сторонку. Было сказано всего несколько слов, но он занервничал, а вслед за ним и все его коллеги.

Потом он ушел, как Катя догадалась, звонить. Видимо, звонок дал результат совсем уж ошеломляющий, потому что Валерий Сергеевич вернулся с таким лицом, что ей даже стало его жаль. Последовали еще одни переговоры с экспертами.

– Сомнений быть не может, – краем уха уловила она.

Похоже, и в самом деле случилось чудо. Фотограф поспешно сделал снимок пейзажа Васильева, и ее вежливо попросили удалиться в приемную. Вместе с ней вывели понятых, что было против правил, но ситуация вышла из-под контроля. Прошло минут двадцать, прежде чем их всех позвали обратно. В кабинете словно грозовая туча повисла. Она посмотрела на светящийся монитор и догадалась, что снимок куда-то пересылали. Монитор от нее тут же закрыл широкой спиной один из фээсбэшников, но она увидела достаточно.

– Это ваше? – из чемодана был извлечен темный парик.

– Да. Мое, – на этот раз с легкостью призналась она.

– С какой целью вы возите с собой парик? – они цеплялись за соломинку.