Обмани меня нежно

Зоя оглянулась. Этот уютный дом с двумя верандами, участок земли, в которую она влюблена, старый сад, лелеемые цветники... Кому-то покажется, что это мало, но на самом деле очень много. Кому сколько надо для счастья? Лично ей, Зое Каретниковой, не нужно больше ничего. Даже признание критиков и толпы меркнет в сравнении с возможностью жить так, как тебе хочется. А она жила именно так. Жора вытащил ее из нищеты. Он купил ей все это. И Катя... Деньги из Москвы поступали регулярно, хотя Зоя была не уверена, что так же регулярно, раз в месяц, продаются ее картины. И вот приходит человек с оловянными глазами, который называет ее живопись «мазней», «дешевой копией» и пытается внушить ей мысль, что он хороший, а они плохие. Что за бред! Это же дисгармония! Абсолютно неверный взгляд на ее творчество и на ее друзей! Зоя посмотрела на Валерия Сергеевича с удивлением. Он сам-то это понимает? Кажется, нет.

– У них вчера было свидание. Они сидели без тебя в ресторане. И позавчера тоже. И ночь они провели вместе. Две ночи, – добавил Валерий Сергеевич, чтобы окончательно ее разозлить.

«Так вот куда подевался Жора! Он был с Катей! Они просто не хотели мне говорить, чтобы меня не расстраивать. Но если бы я спросила...»

– Георгий Викторович Голицын – музейный работник, – отчеканила она, глядя прямо в оловянные глаза. – Он ездит по стране, устраивает выставки. Поскольку картины художников-передвижников дорогие и оформление их в поездку связано с определенными трудностями, я пишу для него копии. Людей, которым он читает лекции, это устраивает.

– Что-о?!

– А Катя... Екатерина Алексеевна. Семенова, – добавила она насмешливо. – Она галеристка. Можете зайти к ней в магазин. Там висят мои картины. В свободной продаже. Но некоторые хотят копии русских художников девятнадцатого века. Не всем ведь доступны подлинники. Я делаю их хорошо. Какие еще ко мне вопросы?

– Ты-ы... Ты соображаешь, что говоришь?

– Соображаю, что у вас должен быть... как это? Ордер на мой арест! Вот! А дом можете обыскать и без всякого ордера. Я ничего не скрываю. Так есть у вас полномочия?

– Где ты этого нахваталась? – опешил Валерий Сергеевич.

– Вы «Новости» смотрите? Я – так каждый день! Только я иногда путаюсь: это программа о событиях дня или сводка криминальных новостей? Там все время люди в форме. И они все так говорят. Давайте, предъявляйте полномочия! – гаркнула Зоя.

– Психопатка! – он вскочил. – Я тебя в тюрьму засажу!

– Стены какие? – деловито спросила Зоя.

– Где? – растерялся он.

– В камере. Масло, известь? Оштукатурены или нет?

– Зачем тебе...

– Черт с ними, со стенами. Плакаты-то надо писать? В красный уголок, а? Я и буквы могу, – улыбнулась Зоя. – Поладим мы с вашим тюремным начальством.

– Ты надо мной издеваешься, да?

– Это вы издеваетесь. Потому что нет никакой преступной группы. Есть два хороших человека, и есть я. Непонятно что. Мы не только друзья, нет. Мы люди, которые смотрят в одну сторону и замечают одни и те же вещи, а остальные их не замечают. И никакое это не преступление.

– Бред, – пробормотал Валерий Сергеевич. – А вот я с твоей матерью побеседую. Ольга Афанасьевна! – крикнул он.

– Смотри-ка, и по имени-отчеству узнал! – удивилась Зоя. – Даже маму!

Та поднялась на крыльцо.

– Ольга Афанасьевна, какие отношения у вашей дочери с Георгием Голицыным?

– Ох! – мама без сил опустилась в кресло. – Любит она его!

– А он ее бросил!

– Мама, он на Кате женится. На Екатерине Алексеевне. На галеристке.

– Слава богу!

– Вы обе сумасшедшие! – заявил Валерий Сергеевич.

Женщины удивленно переглянулись. Не лучшим образом выглядел как раз таки он. Зое не понравилось, как у него подергивается левое веко.

– Мне надо позвонить, – сказал Валерий Сергеевич и спустился в сад, доставая из кармана мобильный телефон.

– Что случилось-то? – спросила мама. – Это кто? Шафер?

– Ага. Шафер. Только ты о Жоре с Катей пока никому не говори. И ему ничего не говори, когда приедет. Мне кажется, они хотят сделать нам сюрприз.

– Ага. Понятно, – кивнула Ольга Афанасьевна. – Где ж они познакомились-то? В Питере али в Москве?

– Не знаю, мать, – грубо сказала Зоя. – Нам-то с тобой не все равно?

И тут она увидела, как Валерий Сергеевич без сил опустился на траву. Да, да! Так и сел на ее аккуратно подстриженный газон! Свалился кулем рядом с клумбой, на которой пышно цвели циннии! И уставился на настурцию так, будто хотел ее съесть.

– Эй! Валерий Сергеевич! Мама, неси воды! – скомандовала Зоя. – Видать, сморило.

Он быстро пришел в себя, но его лихорадочный взгляд Зое не понравился. Глаза у Валерия Сергеевича были красные, это она заметила сразу. От бессонницы, наверное. Ему бы кофе крепкий, а не чай. И не настурцией закусить, а съесть сытный бифштекс или котлетку.

– Будете кофе? – жалостливо спросила Зоя.

– Самолет улетел вчера, – бессмысленно сказал Валерий Сергеевич. – Вчера вечером.

– Понятно: не будете. А зря.

И вдруг он рассмеялся. Он смеялся так, что Зое впервые за это утро стало страшно. Потом отстранил ее руку со стаканом воды и встал на ноги.