Обманка

– И у меня есть для тебя еще одна новость.

Лука молча ждал.

– Тот человек, который работал рядом с твоим отцом, сказал: твой отец узнал, куда увезли его жену. Он знал, что ее сделали рабыней в семье, которая служит императору. Твой отец видел, как ее купили на аукционе перед тем, как его самого купил Байид. Возможно, она жива и продолжает работать на них. Если они переехали вместе со всем двором, то сейчас они должны быть в Истанбуле. Да простит их Бог за то, что они украли наш город.

Лука чуть было не свалился от таких новостей. Фрейзе схватил его за локоть.

– Спокойно. – Он аккуратно удержал Луку на ногах и похлопал по плечу. – Ты как, Воробушек?

Лука оттолкнул его руку.

– Моя мать?

– Это – давние сведения, – предупредил его священник. – По словам твоего отца, много лет назад он видел, как ее продали человеку, который показался ему хорошим владельцем. Но, конечно, сейчас она, возможно, уже не у них.

– Но ты сказал, что ее продали семье, которая связана с двором султана?

– Да. И это – хорошее место, легкая работа. Я мог бы написать одному из придворных чинов, справиться о ней, – негромко сказал священник, берясь за перо. – Как ее имя?

– Клара, – ответила Лука. – Клара Веро. Поверить не могу! Просто не верю! Мне сказали, что они умерли – мне тогда было лет четырнадцать. Их захватили на нашей ферме, которая была совсем маленькой. Никто даже не видел нападения. Четыре года я даже не надеялся их снова увидеть. Я их оплакивал. Боялся, что я – сирота, что я совсем один.

– Бог милостив, – мягко проговорил священник. – Воздай Ему хвалу.

– Это настоящее чудо! – подхватил Фрейзе. – Аминь! Держись, Воробушек.

Лука склонил голову и шепотом помолился.

– Когда мне к вам прийти снова, отче? – спросил он.

– Я пошлю тебе весточку, как только будут новости – любые новости, – ласково пообещал священник. – Про твоего отца мы узнаем через несколько дней, а вот мать будем искать несколько месяцев. Научись терпению. Твой слуга сказал, что вы поселились в палаццо семьи де Лонги?

– Да, – кивнул Лука. – Пиши мне туда.

– Ты далеко ушел от маленькой деревушки, от фермы, – отметил священник. – Видно, что тебе сопутствовал немалый мирской успех.

Потрясенный известиями о родителях, Лука совершенно растерялся. Он не мог придумать подходящей лжи.

– Моему господину везет в торговле, – быстро вмешался Фрейзе. – Мы приехали в Венецию, чтобы торговать золотом: это его специальность. И у нас есть доля в товаре, который везут из России. Однако он был полон решимости увидеться с вами и спросить, не сможете ли вы найти его отца. Он – искренне любящий сын.

Священник улыбнулся.

– Возможно, ты передашь часть своих богатств церкви, – предложил он Луке. – Многие христиане хотели бы выкупить своих родственников, как ты – своих родителей, если бы только у нас были деньги, чтобы за них заплатить.

– Непременно, – пообещал Лука, переполняемый эмоциями. – Непременно. Я хотел бы проявить щедрость. Я хотел бы, чтобы другие тоже вернулись домой. Бог свидетель: если бы от меня зависело, то ни один мужчина и ни одна женщина не остались бы в рабстве, и по ним не тосковали бы осиротевшие дети.

– Да пребудет с тобой Бог, сын мой. – Священник перекрестил его. – И да ведет Он тебя в твоей торговле золотом и поможет продать твой товар. Это ведь очень мирское дело, и тебе придется опасаться преступников.

– И не стоит рассказывать об этом всей Венеции, – негромко проговорил Фрейзе. – Маленькая ферма тогда, огромное состояние сейчас. Мой господин не любит, чтобы это обсуждали.

– Я не сплетничаю, – мягко укорил его священник. – Я поставляю сведения о бедных овцах нашего стада. Моя работа требует осмотрительности.

– Ну и хорошо. – Фрейзе кивнул и повернулся, собираясь идти следом за Лукой. – Тут кругом немало золота, верно? – бросил он бесстрастно.

– Никогда раньше не видел такого множества английских золотых ноблей, – сказал священник. – Воистину Бог милосерден. Оттоманцы требуют, чтобы им платили ноблями – и многие люди дают мне за мои труды золотые нобли, а их стоимость с каждым днем растет, так что я могу выкупить этими счастливыми монетами больше душ. Я обменял все свои сбережения на золотые нобли, чтобы делать мою работу, да будет прославлено имя Его.

* * *

Вернувшись домой, Ишрак шмыгнула в боковую дверь, выходящую на улицу, как раз в тот момент, когда гондола с Лукой и Фрейзе вошла в ворота, открывавшиеся на канал. Она взбежала по лестнице на женский этаж, перескакивая через две ступеньки, пока мужчины переговаривались у парадного входа. Запихнув брюки, плащи и тяжелые ботинки под кровать, она продемонстрировала Изольде мешочек с золотыми монетами.

– Сколько ты получила за рубины? – шепотом спросила Изольда.

– Десять с половиной золотых ноблей, – ответила Ишрак. – Больше никто не давал.

Изольда судорожно вздохнула: ее пугала спекуляция материнскими украшениями.

– Надеюсь, они подорожают, – проговорила она встревоженно. – Моя мать считала их своим главным сокровищем.