Обманка

– Мне очень жаль, что приходится все это говорить, – ледяным тоном продолжила Изольда и бросила взгляд на брата Пьетро, словно вспоминая его слова о том, что даме не следует самой себя защищать. – Благородной даме не следует открывать столь постыдные тайны, благородной даме не следует пачкать свои уста такими словами. Однако порой благородной даме приходится защищать себя и свое доброе имя. Я не допущу нападок со стороны этой старой шлюхи. Я не позволю себя царапать и бить такой суке. – Она отвела в сторону вуаль, ниспадавшую с ее головного убора, и продемонстрировала капитану свои расцарапанные щеки. – Вот что она сделала со мной сегодня днем из-за того, что я отвергла ее омерзительные предложения. Я не допущу, чтобы на меня нападали в моем собственном доме. А вам не следует выполнять ее распоряжения. Любые обвинения от такой персоны ничего не значат.

– Конечно же, нет! – отозвался он, полностью убежденный ее словами. – Милорд, – обратился он к мужу леди Каринты, – вы не увезете эту женщину домой? Мы не можем принять ее разоблачений этого семейства, так как она явно имеет с ними личные счеты. А эта дама, – тут он поклонился Изольде, стоявшей с видом королевы, – эта дама вне подозрений.

– А она принимает фальшивые монеты, – негромко добавила Изольда, – и играет на них.

– Мы уходим, – решил муж леди Каринты. Изольде он поклонился очень низко. – Я глубоко сожалею из-за этого недоразумения, – проговорил он. – Просто недоразумение? Нет нужды заходить куда-то дальше? Мне бы не хотелось, чтобы наше имя называли графу, вашему родственнику. Мне бы не хотелось, чтобы столь великий человек плохо обо мне думал. Мне так жаль, что мы оскорбили – ненамеренно оскорбили…

Изольда величественно наклонила голову:

– Вы можете идти.

Капитан повернулся к брату Пьетро и Луке.

– Я прошу прощения, – сказал он. – Конечно же, никакого ареста. Вы вольны ходить, куда пожелаете.

Он еще раз низко поклонился Изольде. Она стояла совершенно неподвижно, пока он уводил стражников из комнаты. Все молча ждали, пока сапоги не протопали по лестнице, после чего громко хлопнула входная дверь.

Воцарилась глубокая тишина. Изольда повернулась к брату Пьетро и посмотрела на него, словно ожидая укоров в чрезмерной вольности. Брат Пьетро промолчал, изумляясь этой обретшей неожиданную власть девушке, которую он прежде видел жертвой обстоятельств: цепляющуюся за крышу во время потопа, оплакивающую смерть отца.

– Я буду защищать себя, – заявила она решительно, – от нее или от кого-то еще. Отныне и впредь я намерена бороться за свои права.

* * *

Фрейзе энергично и молча греб, устремляя лодочку по каналу, пока Ишрак, которая скорчилась на носу и чуть дрожала в мокром платье, не сказала, глядя назад:

– За нами никого.

Тогда он сделал перерыв и снял с себя плотную бумазейную куртку.

– Держи, – сказал он. – Накинь на плечи.

Она чуть было не отказалась, но потом все-таки взяла и закуталась в нее.

– Ты похожа на утопшего крысенка, – сказал Фрейзе с улыбкой.

Она не ответила.

– На вымокшего мышонка, – предложил новый вариант Фрейзе.

Она отвернулась.

– Чертовски здорово нырнула, – честно признался он. – Смело.

Ишрак чуть наклонила голову – словно победитель, готовый принять лавровый венок.

– Я замерзла, – призналась она. – И очень сильно ударилась о воду. Даже дыхание перехватило.

– Больно? – спросил он.

Ответом стала упрямая улыбка.

– Не очень.

Они пробрались по лабиринту узких каналов к еврейскому кварталу и медленно плыли вдоль стены гетто, пока Ишрак не сказала:

– Должно быть, здесь. Это именно их ворота. Они на углу.

У алхимиков не было гондолы, так что ворота оказались закрыты: две кованые створки были заперты на засов. Ишрак уже собралась дернуть за цепочку колокольчика, подвешенного у ворот, когда Фрейзе предупреждающе поднял руку и сказал:

– Послушай!

Они услышали, как кто-то колотит в дверь, выходящую на улицу, а потом до них донесся крик:

– Откройте, именем закона! Именем дожа требуем открыть дверь.

– Опоздали, – коротко бросил Фрейзе. – Наверное, добрались до менялы, а тот сказал, что получал монеты отсюда.

Ишрак прислушалась к настойчивому стуку.

– Стражники еще не вошли, – сказала она. – Мы могли бы помочь им скрыться.

Не говоря больше ни слова, Фрейзе подогнал лодку к воротам, а Ишрак потянулась вперед, пытаясь сдвинуть тяжелую задвижку вверх, однако от ее усилий лодку только отводило в сторону. Вконец раздраженная, она сошла с лодки и, цепляясь за узорчатую створку и упираясь босыми ногами в решетку, изо всех сил толкнула задвижку, которая поддалась. Оказавшись между неподвижной створкой и той, что медленно начала открываться, Ишрак оттолкнулась от закрепленной половины и, качнувшись, повисла над холодной водой.

Фрейзе подвел лодку к открывающимся воротам, и Ишрак забралась на нос и, повернувшись, стала смотреть, как их суденышко подходит к причалу. Спрыгнув, она приняла канат и закрепила его на вделанном в стену кольце.

Теперь шум стал слышен яснее: стук в дверь разносился по каменной кладовой и проникал через деревянный люк.