Обманщик

Ведутся счета, и все уравновешено. Тем же вечером, когда потерял Морриса, а вероятно, и Броню, он завоевал Мирьям. И Минна теперь готова навсегда прийти к нему. Ему не придется красть любовь у благотворителя. Случайность? Нет, не случайность. Пора вообще вычеркнуть из словаря слово «случайность». Оно насквозь пустое. Даже если существует такая штука, как свободная воля, все происходит как надо. «Может, начать прямо сейчас?» – спросил себя Герц. Встал, готовый взять рулет, оставленный кем-то на соседнем столике, но тут какая-то женщина умыкнула его.

Герц присмотрелся к ней. Она напомнила ему польского шляхтича ранних его лет в Польше. Очень может быть, она уже не впервые на этой земле. Существует ведь такая штука, как реинкарнация, определенно существует. Души отправлялись на землю снова и снова. Приходили, чтобы кое-что исправить, но, исправляя одно, портили другое. Как это называют каббалисты? Они погем, порченые. Всемогущий управлял исполинским предприятием. В одном только Млечном Пути у Него миллиарды звезд, несчетные планеты и прочие астральные тела. И таких галактик триллионы, квадриллионы, а то и вовсе бесконечное число. Прав Ньютон, а не Эйнштейн, пространство бесконечно. Как у пространства может быть предел? И как у времени может быть начало? Наше представление лишь приближается к истине. Вечность грозит со всех сторон. Необходима новая философия. Спиноза, каббалисты, Платон, Плотин, Кант – их всех надлежит объединить в одну систему, зиждущуюся на активной Божественности и на ультрагедонистической этике.

В кармане по-прежнему лежала Моррисова двадцатидолларовая купюра, и Герц подумал: «Мое приданое».

Он посмотрел на дверь. Скорей бы пришла Минна. У нее наверняка есть драгоценности, да и денег она, без сомнения, прикопила изрядно. Вот пусть и платят за то, что связались с Герцем Минскером.

Раньше Герца клонило в сон, но кофе его взбодрил. И теперь он размышлял о том, долго ли еще кафетерий останется открыт. Может, всю ночь? Закрывать магазины и рестораны на ночь – сущее варварство. Хватит уже бояться ночи. В будущем разделение дня и ночи вообще отпадет. Как сказано в Книге Бытия: «И был вечер, и было утро: день один». Сам свет станет днем, а смерть – жизнью. Может, изобретут особый телефон, чтобы устанавливать его в могилах. И незачем будет вызывать умерших на сеансах. С ними станут связываться по этому телефону, действующему в ином измерении. Найдут и способ путешествовать во времени вспять.

Размышляя об этом, Минскер поглядывал на миндальное пирожное, лежавшее на другом столике. Оно было едва надкушено. Он встал, но девушка-полька попыталась заступить ему дорогу. Герц быстро сманеврировал, и пирожное оказалось у него в руке. Он задел лишь плечо девушки. Она с удивлением смотрела на него широко расставленными глазами, не серыми и не карими, а какими-то беловато-серебристыми.

– Извините, – сказал он и быстро добавил по-польски: – Przepraszam.

Девушка отступила на полшага назад.

– Пан говорит по-польски?

– Пока не совсем забыл.

– Откуда же вы?

– Отовсюду – Варшава, Люблин.

– А я из Варшавы. Если вас уволили с работы, всегда можно прийти сюда. Тут полно еды. Целые горы идут на выброс. Езус-Мария, сколько же всего тут в Америке выбрасывают! Тысячи людей могли бы на это жить.

– Верно.

– Вы еврей?

– Да, еврей.

– Бежали от Гитлера?

– Да, от Гитлера.

– Чтоб ему сдохнуть в аду! Я оставила родителей, братьев, сестер и ничего о них не знаю. Бог весть, живы ли они?

– Что поделаешь? Война.

– Да, но такой войны никогда не бывало. Они летали над Варшавой в самолетах, бросали с неба бомбы. Разрушали все. Я читаю польские газеты и слушаю радио.

Девушке хотелось продолжить разговор, но Герц увидел Минну. И сказал:

– Простите, у меня здесь встреча. Может, в другой раз поговорим еще.

И он быстро вернулся к своему столику.

Минна уже заметила его. Герцу она показалась сердитой. Выглядела как бы ниже ростом, стройнее и чуть растрепанней. Черные глаза смотрели с вызовом, досадой, укором. Еще прежде, чем села за столик, она спросила:

– Уже успел подцепить?

– Не будь дурочкой. Она убирает тарелки со столов.

– А почему ты подбираешься к другим столикам? И почему с тарелкой? Судомоем тут заделался?

Герц не ответил.

– Ты губишь людей, и для тебя это значит не больше, чем прошлогодний снег, – сказала Минна. – На что тебе в постели платок? Ты подсунул его нарочно, чтобы погубить меня.

– Миннеле, не начинай! Если ты пришла ссориться, я готов уйти сию же секунду. Я не обязан слушать твои оскорбления.