Обманутая

Дебра молчала. Прошла минута, потом еще одна, и еще. Лаура гладила ее длинные темные волосы легко и медленно, без слов говоря ей о том, что она готова ее слушать бесконечно. И это соответствовало действительности. Похитив ее на выходные, Кристиан нарушил ритм жизни, которую Лаура вела столь долго. Ей не надо было готовить, мчаться из одного места в другое, совершая по пути тысячи дел, в которых всегда испытывает необходимость деятельный человек. Кристиан замедлил ритм ее жизни. Он указал ей на радость спокойствия. И она вспомнила эту радость, знакомую ей по тому времени, когда дети были маленькими, — когда она читала им книжки, или, обняв, беседовала с ними, или качала на коленях, или пела колыбельные. Со временем все это было утеряно не столько со Скоттом, сколько с Деброй, и Лауре не хватало этого.

— Ты можешь рассказать мне все, — продолжая легко и медленно гладить Дебру по голове, промолвила Лаура. — Я не стану осуждать тебя. Я не встану и не уйду. Сейчас я здесь с тобой. Ты можешь рассказать мне все.

Но Дебра продолжала молчать. А когда она подняла плечи и еще больше сжалась, Лаура ощутила такую беспомощность, как никогда. И когда раздались первые едва уловимые всхлипывания, они донеслись до нее словно издалека. Встав на колени рядом с Деброй, она обняла ее и прижала к себе. Она не встретила никакого сопротивления ни в этот момент, ни позднее, когда начала покачивать, пока та плакала, как когда-то давным-давно.

— Что случилось, малыш? — прошептала Лаура. — Скажи мне.

— Это ужасно, — всхлипнула Дебра.

— Ничего не может быть ужаснее, чем то, что творится сейчас.

— Может. Я сделала ужасную глупость.

— Мы все иногда совершаем глупости.

— Но это был такой идиотизм! Мне это отвратительно и больно, но все уже сделано, и ничего не воротишь назад.

Страшные мысли заметались в голове Лауры, но она продолжала покачивать дочь, гладя ее сначала по руке, потом по плечу, а затем она прижалась щекой к виску Дебры и зашептала:

— Все будет хорошо. Все будет хорошо.

— Но я чувствую себя так отвратительно! — прошептала Дебра между всхлипываниями.

— Тебе станет лучше, — еще крепче прижала ее Лаура. — Дай только время, и все исправится. Ужас не может продолжаться долго.

— Я никогда уже не стану такой, как была.

— Ты станешь еще лучше. Старше и мудрее. Что бы ни случилось, малыш, мы справимся с этим. — И когда Дебра скорее застонала, чем вздохнула, Лаура подумала, не испытывает ли дочь еще и физическую боль. — Чем я могу помочь тебе, Деб? Я ощущаю себя такой беспомощной.

— Ты ничего не можешь сделать. Никто не может.

— Расскажи мне. Расскажи мне все.

В течение нескольких минут она слышала лишь тихие рыдания.

— Ты возненавидишь меня, — приглушенным голосом произнесла наконец Дебра. — Ты так разочаруешься во мне.

— Что бы ни произошло, я все равно буду тебя любить. Слабости надо принимать вместе с достоинствами. И надо уметь прощать ошибки.

— Ты перестала любить папу, когда он сделал то, что он сделал.

Лaypa перестала покачивать Дебру.

— То, что я испытывала к нему, совершенно не похоже на то, что я испытываю к тебе.

— Ты не любила его?

— Мне казалось, что любила.

Теперь Дебра начала покачиваться.

— Мне казалось, что я любила Джейса, — произнесла она срывающимся голосом, но стоило ей начать, как слова потекли рекой. — Мне казалось, что он самый спокойный, самый хороший, самый красивый парень в школе, и я думала, что он тоже меня считает такой. Я могла рассказать ему что угодно. Я имею в виду, что рассказывала о событиях в нашем доме, и он понимал меня, действительно понимал. А потом ты уехала, здесь осталась бабушка, а с ней так тяжело находиться, что я каждый вечер уходила в магазин йогурта, чтобы быть с Джейсом. Когда у него выдавался перерыв, он подсаживался ко мне, а когда он заканчивал работу, мы куда-нибудь ехали.

Дебра икнула. Лаура достала из прикроватного столика салфетку и положила ей в руку.

— Я садилась в его машину, потому что в «миате» раздельные сиденья, а мы болтали и целовались, и это было здорово. А потом в субботу вечером мы пошли в кино, а после этого он повез меня к себе домой. Его родителей не было, и он захотел большего, чем просто поцелуи.

Лаура почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Она заправила Дебре волосы за ухо, как делала всегда, когда та была маленькой. Какое это было прекрасное время. Дети были маленькими, и проблемы были маленькими.

— Я не хотела, чтобы между нами произошло все, — продолжила Дебра, — и сказала ему об этом. И он пообещал мне, что мы только будем «трогать друга друга». — Она резко замолчала. — Как ужасно, что я рассказываю тебе это.

— Почему ужасно? — мягко спросила Лаура. — Ты думаешь, я не знаю, что такое трогать друга друга?

— Сколько тебе было лет, когда ты стала заниматься этим?

— Трогать? Наверное, столько же, сколько тебе.

— А сколько тебе было, когда с тобой случилось все?