Обманутая

Кейт поднялась с дивана, взяла с буфета бутылку, откупорила и сделала большой глоток. Калеб взглянул на этикетку.

– «Чивас Ригал»[1]… Кейт, аккуратнее, он неслабо бьет в голову.

– По-вашему, это правда? То, что говорит сын Мелиссы Купер?

– Я не вижу оснований не верить ему. Но это его ви́дение вещей. Само собой, он не объективен. Как было на самом деле, мы уже вряд ли узнаем. И ваш отец, и Мелисса мертвы.

– Как он мог? Его жена боролась со смертельной болезнью, а он…

– Не судите его слишком строго. Уверен, для вашего отца это было непростое время. Он искал выход, и, наверное, ему не пришло на ум лучшего варианта, кроме как…

Кейт сделала еще один глоток.

– Лучшего варианта? Но вполне себе мужской вариант, не правда ли? Жизнь так уныла, на работе тяжело, жена проходит мучительный курс терапии… Ну что может быть лучше, чем пара часов в постели с другой женщиной?

– Понимаю, как это ранит вас, – сказал Калеб. – Но, Кейт, сейчас вы только мучаете себя нападками на отца. Мы же ничего не знаем. Возможно, между Ричардом и Мелиссой была любовь, а не только сексуальная связь. Подумайте, в то время это была уже не молодая девица, с которой ваш отец мог блеснуть в обществе. То была зрелая женщина, вдова, в одиночку вырастившая двух сыновей. Полагаю, для него она значила куда больше, чем просто любовница.

Кейт снова приложилась к виски. И внезапно сорвалась на крик:

– И это должно меня утешить?

Калеб шагнул к ней и попытался забрать бутылку, но Кейт так крепко вцепилась в нее, что ничего не вышло.

– Кейт! Не стоит вам так пить. Боюсь, вы непривычны к алкоголю.

– Вам ли не знать! – съязвила Кейт.

Калеб вздрогнул. Он-то считал, что она не знает… И в тот же миг удивился, как мог быть таким наивным. Подобное всегда просачивается наружу. И в конечном итоге об этом узнают все.

Старший инспектор совладал с собой.

– Да, – произнес он сдержанно, – я, можно сказать, эксперт. И потому знаю, что это ничего не дает. Отдайте мне бутылку, Кейт.

Вместо того чтобы исполнить его просьбу, та сделала еще несколько больших глотков. Запах виски достиг ноздрей Калеба – и в тот же миг он ощутил его вкус на языке, почувствовал, как он обжигает горло, по животу разливается тепло, в голове появляется легкость, четкие линии расплываются… Кажется, что все проблемы разрешимы. Утраты уже не столь печальны. Жизнь обретает мягкие контуры, и не верится, что еще минуту назад все выглядело таким безнадежным.

Калеб поспешно отступил, чувствуя, как на лбу у него выступил пот, а сердце заколотилось в бешеном ритме. Его слегка замутило.

«Вы навсегда останетесь алкоголиком, Калеб. Навсегда, – раздался в голове голос терапевта из клиники. – Не стоит предаваться иллюзиям, что будет легко. Вы всегда будете физически реагировать на алкоголь, даже на запах».

Возможно, он зря пытался образумить Кейт. Она, в отличие от него, ничем не рисковала. Порой полезно как следует напиться и следующим утром помучиться от последствий.

– Кейт, у вашего отца была своя жизнь, – сказал он. – И теперь, оглядываясь назад, вы имеете о ней лишь ограниченное суждение. У вашей матери тоже была своя жизнь. Также их объединял брак, некая общность. И возможно, вы знаете о них гораздо меньше, чем вам кажется.

– Они были счастливы!

– Возможно, это была видимость, рассчитанная на вас, – предположил Калеб.

Кейт метнула на него полный злобы взгляд.

– Да, и вы, конечно, можете судить об этом? Точно знаете, что родители передо мной притворялись?

– Нет. Конечно, я не имею об этом никакого представления. Я лишь усомнился, что ваше видение верно. Вы пытаетесь судить о жизни других людей. И пусть речь идет о ваших родителях, лучше поостеречься от поспешных выводов.

– Это и моя жизнь. Наши с отцом жизни были тесно связаны, мы всё знали друг о друге.

– Ну, насчет Мелиссы Купер вы, к примеру, не знали, – заметил Калеб. – И когда мы рассуждали о том, возможно ли, что вашему отцу угрожали перед убийством, вы сказали, что он не стал бы говорить вам об этом, дабы не выставлять себя на посмешище. Разумеется, вы не могли знать друг о друге всё.

Кейт сделала очередной глоток из бутылки и посмотрела на него с вызовом.

– Ага, а вы теперь чувствуете себя победителем? Ибо доказали мне, что мой отец… что я с отцом… что мы…

У нее уже заметно заплетался язык. Она запиналась и, очевидно, не могла вспомнить, что именно хотела сказать.

– Думаю, ваша проблема в том, что вы питаете нездоровую привязанность к отцу, – сказал Калеб. – Даже после его смерти. Складывается впечатление, будто у вас просто нет своей жизни. Ничего такого, в чем вы нашли бы поддержку.

Кейт слегка покачивалась.

– У меня-то? Нет своей жизни? И с чего вы это взяли? Я сержант полиции Лондона! Я…

Она запнулась.