Обманутая

И все же он ощущал пустоту. Он скучал по дому, испытывая глубокую мрачную тоску. Он старался не думать о прошлом. Но это было не просто. Он прочитал все книги, которые купил, купил еще и прочитал их тоже; и все равно у него оставалось время. Продавец из магазина — выяснилось, что его звали Хорейс Стаббл — достал ему подержанный пикап, и это отчасти скрашивало жизнь Джеффу. Джефф договорился, что будет выплачивать деньги за него по частям, он хотел, чтобы никто не догадался, сколько у него денег на самом деле. И хотя его первым побуждением было отмыть и отполировать машину, чтобы она прилично выглядела, он сдержал свой порыв. Меньше всего ему надо было проявлять инстинкты яппи. Кроме того, машина прекрасно работала, так что когда ему нужны были продукты или начинало казаться, что он вот-вот сойдет с ума, если не выберется куда-нибудь, он доезжал до какого-нибудь места и бродил там. Он никогда не уезжал далеко и надолго. Как бы одиноко он ни ощущал себя в хижине, все-таки она была безопасным местом.

Он думал о детях, о том, как у Скотта дела в колледже и сможет ли тот понять, почему он так поступил. Беспокоился, что Дебра стала объектом школьных сплетен и тяжело переносит это. Задавался вопросами о том, насколько переживает его поступок Лидия и ушла ли Лаура с головой в дела «Вишен», а также о том, удастся ли Дафне разрешить все правовые проблемы.

— И-ван!

Он настолько погрузился в свои мысли, что сначала не услышал голоса, а потом ему потребовалась еще минута, чтобы понять, что зовут его. Оклик раздался еще раз, теперь уже ближе, ион вскочил на ноги. Только жители городка знали его под этим именем, но никто из них еще ни разу не приходил к нему.

— Эй, Иван!

Это была Глори — махая рукой, она пробиралась к нему между камней, — узнать ее было почти невозможно: темные волосы спрятаны под плотную шерстяную шапку, а худенькая фигурка облачена в пальто. И лишь белоснежное личико выделялось на фоне серого дня, и на этом личике играла присущая ей улыбка, выражавшая полную невинность.

Будь это кто-нибудь другой, Джефф бы занервничал. Но Глори с ее нежностью и тяжелой медлительностью стала для него своей.

Испугавшись, что она может поскользнуться на камнях, он поспешил к ней навстречу.

—  Господи,зачем ты сюда забралась, Глори?

— Я пришла навестить тебя, — откликнулась она, вдруг потеряв уверенность.

— Но сегодня так холодно.

Увидев, что он не сердится, а просто беспокоится о ней, она снова улыбнулась.

— Ну и что?

— А папа знает, что ты здесь?

Она кивнула.

— Он заставил меня надеть это, — она потянула за конец яркого шерстяного шарфа, который был дважды обмотан вокруг шеи, полностью лишая ее возможности двигаться, как хирургический воротник. — И сказал, чтобы я не оставалась у тебя долго. Но сегодня особенный день, и я знала, что ты один, и мне захотелось принести тебе кое-что.

За плечами у нее был рюкзак. Она попыталась стащить лямку с плеча, но мешали варежки. Джефф поспешно помог ей. Когда рюкзак был снят, он попробовал его на вес.

— А что внутри?

— Обед. Я решила, что вряд ли ты будешь готовить себе что-нибудь сам, а мы целый день закрыты. Так что здесь ветчина, картошка, капуста и булочки, которые испек папа. Я все завернула в несколько слоев фольги. Когда я выходила, все было горячим. Может, если ты это отнесешь сразу в дом, все будет еще теплым.

У Джеффа потекли слюнки.

— Ну-ка, ну-ка, — произнес он и, взяв Глори за руку, повел ее по камням. Когда они уже почти добрались до хижины, он начал упрекать себя за необдуманный поступок. Если он хотел, чтобы о нем как можно меньше знали, то показывать Глори свой дом было совершенно неразумным.

Но Глори оставалась Глори. Она была наивной и безобидной. Он не мог себе представить, каким образом она могла бы предать его. «Порше» был спрятан под брезент в сарае, его портфель вместе с деловым костюмом убран глубоко под кровать, так что в хижине не было ничего, что могло бы его выдать. К тому же не мог ведь он отправить ее обратно, особенно после того, как она проделала такой путь по морозу. Его тронула ее заботливость.

Поэтому он распахнул дверь и пропустил ее внутрь. Вид у нее был такой, словно она оказалась в хрустальном замке. Глаза расширились, на губах заиграла восторженная улыбка, которая стала робкой, как только она взглянула на него.

— Как красиво, — выдохнула она и, стащив с рук варежки, сунула их в карманы. — Как уютно. — Она обошла комнату по периметру, проводя рукой по спинке дивана, по столу иполкам, которые Джефф отчистил и отшлифовал. Она пробежала пальцем по корешкам книг: — Ты все это прочитал?

— Почти все.

— О-о-о.

Поставив рюкзак на стол, Джефф принялся разгружать его, извлекая пакет за пакетом, большинство из которых были теплыми на ощупь. Джефф еще ничего не ел после завтрака, который состоял из двух лепешек, тарелки холодной каши и молока. Он не сомневался, что Лаура, всегда заблаговременно думавшая о новогоднем обеде, приготовит его обязательно. Но ветчина отца Глори тоже пахла восхитительно, и он вдруг почувствовал, что страшно проголодался.