Обманутая

— Ну конечно, — откликнулась Лаура. — Могу также поспорить, что если она и была беременна, то не от Скотта. Он пользуется презервативами. По крайней мере, в этом у моего сына есть чувство ответственности. — Ей вдруг страшно захотелось, чтобы Мельроуз и его люди оставили ее в покое. — Что бы там ни говорила девушка, это — ложь. Лучше всего забирайте ордер и возвращайтесь в участок.

— Я не могу этого сделать, — сказал Мельроуз. — Это ордер на арест Скотта. Я обязан арестовать его.

«Арестовать». Господи. Сердце ее дернулось и на мгновение остановилось.

— Что вы имеете в виду?

— Он должен содержаться под стражей.

Она не могла себе представить, что ее сыну предстоит это.

— Но он не сделал ничего плохого!

— Ему предъявлено обвинение, — терпеливо пояснил Мельроуз. — При предъявлении обвинительного заключения он может заявить о своей невиновности. Но я должен его арестовать. Вы знаете, где он?

— Нет. — Если бы Лаура и знала, то не сказала бы ему. Скотт не может быть арестован. Он невиновен!

— Тогда вы не возражаете, если мы подождем здесь его возвращения?

Она возражала. Она не хотела, чтобы они находились в ее доме, не хотела, чтобы они прикасались к ее сыну.

— Вам не стоит ждать его здесь. Вы не можете арестовать Скотта. Он ничего не сделал.

Кинув взгляд на полицейских, Мельроуз повернулся и направился к двери.

— Мы подождем в машине. — Он уже собирался открыть дверь, когда до Лауры донесся приглушенный звук поднимавшейся двери гаража. Мельроуз тоже услышал его и замер. — Это он?

С тех пор как Джефф исчез, Скотт ставил свою машину на его место.

— Нет, это моя дочь вернулась из школы, — солгала Лаура и, зная, что Дебра отправилась после школы с друзьями в город, кинулась через кухню к задней двери. Она не представляла, что скажет Скотту, но она не могла отдать его полиции. Она потеряла веру в юрисдикцию за последний месяц, когда ей пришлось лишиться столь многого, не совершив никакого преступления. Скотт был ее сыном. Она не позволит, чтобы его арестовывали, фотографировали и снимали отпечатки пальцев. Она не даст ему страдать в какой- нибудь вонючей тюрьме, пока арбитры справедливости будут играть в свои игры. Ей плевать, что скажет Миган Таккер. Скотт не насиловал ее.

Но через заднюю дверь входил совсем не Скотт. Это был Кристиан Фрай, в вельветовых джинсах, свитере и каракулевой куртке. Он был огромным, загорелым и живописным. Его появление оказалось последним ударом — от хрупкого самообладания Лауры не осталось и следа.

18

— О нет, — вымолвила Лаура и припала к стене. — Нет! Н-е-е-т! — закричала она и прижала ладони к ушам, потом подняла их выше к вискам и наконец обхватила руками всю голову. Соскользнув вниз по стене, она упала на пол и свернулась в комочек.

— Лаура? — послышался голос Кристиана откуда-то издалека. — О Господи, что случилось?

— Только тебя еще не хватало, — приглушенно вырвалось у нее. — Ко всему прочему еще и ты. Уходи, Кристиан. Оставь меня. Мне не вынести еще и тебя.

— Что с тобой?

— Все! Моя жизнь разрушена!

Он помолчал.

— И это говорит Солнечная Лаура?!

— Уйди, Кристиан! — завопила Лаура. — Убирайся отсюда!

— Я не уйду, пока не выясню, что здесь происходит.

И на пределе голосовых связок она обрушила на него все происшедшее за последний месяц:

— Джефф исчез, они заморозили его сбережения, так что я не могу оплатить счета, Служба внутренних доходов обвинила его в налоговом мошенничестве, «Сан» измывается над нами, «Вишни» теряют клиентуру. Они утверждают, что у Джеффа был роман с моей подругой, а теперь… — она подняла голову, уже не заботясь о том, что Кристиан увидит ее слезы, — а теперь они хотят арестовать Скотта за изнасилование. — У нее хлынули слезы. — Скотта. Моего Скотта!

Кристиан кинул взгляд в сторону двери:

— Какого черта, что она такое говорит?

И Лаура поняла, что у нее за спиной стоит Мельроуз со своими людьми. Не желая их видеть, она уткнулась лицом в колени.

Кристиан положил руку ей на шею и, склонившись к самому уху, произнес:

— Я сейчас вернусь.

Затем он убрал руку, и наконец желание Лауры осуществилось. Кристиан удалился вместе с Мельроузом в прихожую, оставив ее одну на кухне. Она не могла еще общаться с Кристианом, просто не могла. Двадцать лет он мучил ее. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы ощутить его притягательность, и он знал это. Поэтому все время преследовал ее пристальными взглядами, намеками и насмешливыми улыбками. Постоянно испытывая страх, что Джеффу станет известна правда, она нервничала и чувствовала себя неловко, когда Кристиан был рядом, и это в то время, когда она еще ощущала себя сильной. Сейчас у нее не было никаких сил. Так что пусть Кристиан разворачивает свой джип, или пикап, или на чем он там теперь ездит и убирается восвояси. С нее достаточно уже и того, что есть.