Обманутая, но торжествующая Клио

Еще раз крупным планом посмотрим на события. Первые публикации фальсифицированного текста письма Тольятти вызвали шок у итальянцев. По свидетельству итальянской прессы, даже друзья Андреуччи после этого заболели, перестали выходить на улицу, пересматривая свои взгляды на прошлое. Левым силам был нанесен мощнейший и неожиданный удар. Прошло несколько дней, прежде чем выяснилось, что текст письма искажен. Искажен в сторону усиления "негуманного" образа Тольятти, но не настолько, чтобы говорить о кардинальном изменении подлинных мыслей автора и его позиций в отношении судеб пленных соотечественников. Однако левые силы ловко использовали сам факт искажений и попытались извлечь максимум политических дивидентов от раны, нанесенной противниками выстрелом в их прошлое. Они начали активную кампанию разоблачения подлога, закрывая ею сам дух и идеи подлинного письма Тольятти.

Что оставалось делать в этой ситуации их противникам? Выстрел письмом был сделан, но враг быстро оправился и перешел в хорошем темпе в наступление. Нужно было отступать. Версия о техническом браке при копировании оригинала письма Тольятти и легкомыслии Андреуччи позволяла более или менее достойно выйти из сражения. Андреуччи был принесен в жертву вымученного отступления, профессор пошел (или был вынужден по каким-то причинам пойти) на самопожертвование. Политика, как свидетельствует письмо Тольятти, была грязным делом в прошлом. Судьба того же письма в наши дни убеждает лишний раз в том, что за десятилетия политика не стала чище и не утратила атрибутов изощренности. Слава историку, способному пусть через годы, но все же донести современникам и потомкам всю мерзость и бесчестность политических интриг.

* * *

Случай с письмом Тольятти, конечно же, не прибавил славы РЦХИДНИ. Впрочем, он скоро был стерт событиями более впечатляющими, связанными уже с внутриполитическими обстоятельствами. Разворачивался процесс в Конституционном суде по так называемому "делу КПСС". Президентская команда со всей серьезностью подошла к подготовке этого процесса. Идея о том, что партия являлась государственной и даже надгосударственной структурой, требовала историко-документального подтверждения, которое в изобилии имелось в архивах. Распоряжением Президента России была создана Специальная комиссия по архивам, в состав которой вошли представители МИД, МБ, МВД, других ведомств, в том числе и Росархива. На Росархив, который в комиссии представляли Р.Г.Пихоя и автор книги, была возложена задача организационного и документационного обеспечения деятельности Комиссии.

Возглавил комиссию один из тогдашних вице-премьеров М.Н.Полторанин, предложивший довольно жесткий режим работы по выявлению, рассекречиванию и копированию документов, а также весьма своеобразные критерии рассекречивания и процедуру доступа к рассекреченным материалам широкой общественности. Ни автор книги, ни Пихоя не были согласны во многом с тем, что предлагал делать Полторанин, но в то время в правительстве именно он курировал архивы, а, следовательно, мы были его прямыми подчиненными.

После того как рассекреченные секретные и совершенно секретные, а также особой важности архивные документы стали появляться на страницах печати, в стенах Росархива начал мелькать почти всегда нетрезвый бывший диссидент А.Буковский. Вел этот человек себя довольно высокомерно[388], однако именно он поставил перед Специальной комиссией задачу выявления и рассекречивания архивных материалов по истории инакомыслия в СССР.

Это была благородная и сравнительно с другими легко решаемая проблема. Нам открывалась изощренная и мерзкая картина преследования тех, кто в разные годы сумел найти силы и мужество, чтобы говорить правду о нашей истории и современности. Сотни документов были рассмотрены комиссией и стали достоянием общественности. Буковский был одним из первых читателей. Скоро он вооружился сканнером и в течение нескольких дней копировал рассекреченные материалы. 22 июля 1992 г. в комиссию была представлена очередная порция документов для рассекречивания, связанная в основном с так называемым "делом Синявского и Даниэля", известных советских литераторов середины 60-х годов, осужденных после того, как КГБ СССР установил, что один из них — Андрей Синявский — публиковал на Западе повести и рассказы под псевдонимом "Абрам Терц". Синявский был осужден на семь лет лагерей, отсидел большую часть срока, затем был помилован и уехал в Париж, где вместе со своей женой, известным литературоведом М.В.Розановой, основал журнал "Синтаксис".